Целебный яд

Они направились к индейцам, которые продолжали копать землю, не поднимая головы.

— Мацука, Пепе, — позвала Мигуэла, — подите сюда!

Индейцы в нерешительности остановились, бросили мотыги и приблизились быстрыми шагами.

— Это доктор Мюллер, — сказала Мигуэла. — В будущем он будет заведовать садом. Вы будете выполнять все его распоряжения и делать то, что он вам скажет. Понятно?

Индейцы кивнули головами и украдкой посмотрели на своего нового господина. На их бронзовых лицах бисеринками блестели мелкие капли пота.

— Не желаете ли, сеньор Мюллер, дать им какие-либо указания? — обратилась Мигуэла к своему спутнику.

— Пока еще нет, сеньорита! А скажите, сколько им лет?

— Одному пятьдесят пять, а другому двадцать. Это отец и сын. Нельзя сказать, чтобы они были усердными работниками. Но вы сами позаботитесь о том, чтобы они не лодырничали. Да и Альфонсо может вам помочь в этом отношении. Ха-ха-ха! — как-то странно засмеялась Мигуэла. — С индейцами он, правда, перегибает палку, но… уж такой у него характер. Переделать его я не в состоянии.

— Услышав имя Альфонсо, индейцы насторожились. У младшего из-под насупленных бровей сверкнул горящий ненавистью взгляд.

Мюллер не спускал с них глаз. Старший, сутулый, с впалой грудью, был худ, как скелет. Кожа на его лице была желтой, как пергамент. Жалкие лохмотья вместо штанов еле держались на его тощих бедрах.

Сын был значительно выше отца. Статный рост и крепкая мускулатура говорили о прирожденной силе. Это впечатление еще более усиливалось острым взглядом его черных глаз.

Мигуэла подала им знак рукой, и индейцы, не проронив ни слова, снова взялись за свои мотыги.

Молодая девушка и ее гость продолжали осмотр сада.

Лучи восходящего солнца золотым потоком вливались в широко распахнутые окна. Мюллер доканчивал завтрак, принесенный ему старой прислужницей. Вытерев губы белой салфеткой, он взял шляпу и быстро вышел из комнаты.

Прошло уже несколько месяцев, как он поселился у дон Косио. Он свистнул Казуса, и собака послушно побежала за ним. Сад встретил его во всей красе своего утреннего убора. Капельки росы сверкали на гроздьях крупного испанского винограда и тысячами брильянтов рассыпались в зеленой траве.

Мюллер сорвал бело-кремовый цветок с ближайшего апельсинового дерева и понюхал его нежные лепестки. С чувством удовлетворения оглядывал он сад.

Со дня его прибытия сад совершенно преобразился. Он был очищен от сорных трав, дорожки посыпаны желтым песком, деревья старательно подрезаны, а под гнущиеся от тяжести плодов ветви поставлены крепкие подпорки. Мюллер с полным правом мог гордиться результатами своих трудов. Дон Косио не мог сказать, что гость злоупотребил его доверием и не выполнил принятых на себя обязательств.

Благодаря любезной помощи Мигуэлы, Мюллер сделал большие успехи и в изучении испанского языка. Он говорил уже на нем почти совсем свободно.

Быстрыми шагами перешел он через двор, привычным движением откинул большой железный засов тяжелых въездных ворот и вышел на улицу. Впервые он не взял с собою Казуса.

Перед ним стояла серьезная задача.

За истекшее время Мюллер хорошо изучил местный рынок и узнал, какие виды хинной коры доставляются в Лиму из Анд и вывозятся за границу. Он установил, что всего имеется семь различных видов хинного дерева и что самой ценной хинной корой является кора, доставляемая из долины Уануко. Среди других видов хинной коры были и такие, которые из-за незначительного содержания в них хинина почти никакой ценности не представляли.

Разыскать благородную калисайю, растущую где-то далеко в таинственных Андах, взять ее побеги и семена, вывезти их незаметно за пределы страны и доставить целыми и невредимыми на Яву — вот в чем заключалась эта трудная и опасная задача!

Все эти дни Мюллеру было над чем подумать. Он ложился и вставал все с одной и той же неотвязной мыслью о калисайе…

Мюллер пересек площадь „Плаца де Арма“ и свернул в боковую улицу. Лима со своими шестьюдесятью семью церквами и разноцветной староиспанской архитектурой была живописным городом и в иные дни Мюллер не мог не любоваться ею. Но сегодня у него не было времени для этого.

Миновав две перпендикулярные улицы, он остановился перед маленьким домиком, стоящим за неизбежной здесь высокой каменной оградой.

Внимательно осмотревшись по сторонам, он постучался. Скоро дверь приоткрылась, и в ней показалась пожилая женщина с растрепанными седыми волосами, которая довольно недружелюбно спросила:

— Кого вам надо?

— Генрих Вебер дома? Я пришел за белыми цветами из Анд.

Женщина испуганно на него посмотрела и на минуту задумалась. Потом повернула голову и крикнула хриплым голосом:

— Здесь вас спрашивают, сеньор Вебер! Пришли за цветами из Анд!

— Пусть войдет! — раздался изнутри грубый мужской голос, говоривший на испанском языке с иностранным акцентом.

Женщина пропустила незнакомца, все еще подозрительно глядя на него. Когда тот вошел, она старательно закрыла за ним дверь.

Мюллер очутился в маленькой полутемной комнатке. Не успели его глаза свыкнуться с полумраком, как он услышал за собою тот же грубый голос: