Целеполагание

— Я, глэрд Райс глава дома Сумеречных, клянусь кровью, что мое имя знают боги! — сжал правый кулак, и его тут же окутало пламя, заставив рефлекторно отпрянуть собеседника, — Так вот, чтобы доказать серьезность моих намерений, покажу тебе кое-что, — с этими словами заткнул апачу рот.

Никакого удовольствия разбор второго рядового гобла мне не доставил. Благо, согласно памяти можно было так поступить и с мертвым телом, если не прошло две декады с момента смерти. Впрочем, с брезгливостью я расстался давным-давно. Произносил фразы, согласно ритуалу, занимался выемкой внутренних органов строго по описанию, как и чертил на пыли пола непонятную вязь рун. От собственных действий ничего не ожидал неординарного, магических способностей у меня пока не имелось, каких-то предметов, связанных с Волчицей поблизости тоже. И посчитал, если каждый дурак таким образом сможет призывать высшие силы, то вряд ли кто-нибудь из зеленомордых выжил бы. Учитывая ужасы, какие творила сущность, которую я «призывал». Впрочем, если даже явится на зов тварь, то даже к лучшему, и поделом. Глэрду они судьбу уготовили хуже, гораздо хуже, учитывая, что и обряды жертвоприношения их божкам я теперь отлично знал. Мороз шел по коже, чего удалось избежать.

— Аллистерногр приди, и забери это тело. Его душу тоже отдаю тебе, как и всю кровь его рода! Дасс аругус инер тор! — со зловещей торжественностью закончил ритуал, поднимая к потолку окровавленное сердце.

Гобл забился почти в конвульсиях при последних словах, жрец безумно вращал глазами, волосы на его голове шевелились. Неплохо их пробрало. До печенок.

Теперь приступим к допросу.

Неожиданно по углам подвала сгустилась тьма.

Пришедшее извне ощущение дикого, голодного зверя, готового сожрать все, никак не походило на пси-атаки божков. Оно имело другую природу. А еще я понял, что теперь все умрут. Растворятся в этом ничто, готовым поглощать все, что угодно. И страх начал подниматься из глубин разума. А свет магических фонарей потускнел, их будто погрузили в черную жижу. Военный вождь пытался пятиться назад. Мешала стена.

Это что я наделал? И сделалось жутко, потому что понимал, такой силой невозможно управлять, ее невозможно стреножить, она могла поглотить весь мир, а не только каких-то жалких гоблов.

Все продлилось не больше минуты. Затем, будто сморгнул, и наваждение исчезло. На полу не осталось ни капли крови, ни одного извлеченного органа. Лишь след от ритуальных надписей на камнях пола мерцал багряным, затем пропал и он. Ин Наорост смотрел с округлившимися глазами, в них застыл неподдельный ужас. Показалось или нет, но седины вроде бы в его волосах прибавилось. Я, не освобождая ему рта, заткнул клочками материи уши, обмотал бинтом голову на несколько раз, после отправил обратно в мешок и бочку. Надеялся, что он не расслышит разговора. Мало ли, как еще все повернется.

Затем вытащил кляп из пасти гобла.

— Ты будешь говорить или…

— Я все расскажу! — воинственные нотки из голоса исчезли, осталась лишь истерика и паника, — Что знаю! Все-все! Но поклянись кровью, что ты меня отправишь на поля Арины неповрежденным! И не будешь призывать ту, кого звать нельзя!

Да, по поверьям я их лишал посмертия, чем пока проникнуться был не в состоянии. Потому что всю сознательную жизнь для меня смерть служила концом всего, а здесь она лишь становилась началом другой жизни. И родственные узы для большинства аборигенов имели первостепенное значение, а не, например, дружба. Если приходилось выбирать, то всегда на первом месте имела значение плеяда братья и сестер, дядек и теток и остальных вплоть до десятого колена на киселе. Даже те из них, которых по-хорошему нужно было придушить к колыбели, имели приоритет.

— Если ты меня убедишь, что говоришь правду. Иначе… — я многозначительно перевел взгляд на место проведения темного ритуала, от которого у самого мурашки пробегали по спине, — Да, чтобы не думалось, твое тело, к которому душа будет привязана еще две декады проведет это время здесь, замороженным. И если в ходе проверки сведений от тебя, увижу ложь, то если даже не выживу сам, наученные люди и связанные со мной клятвой крови, выполнят приказ, а Северная Волчица будет рада.

С последней фразой словно эта непонятная, но беспредельно опасная тварь откликнулась и возникло ощущение чужого голодного взгляда, от которого холодел не только позвоночник, но и затылок. А еще исходила просьба кинуть хоть один кусок мяса разумного, за что получу награду. Гобл задрожал, похоже, и он почувствовал.

Дальше я не успевал записывать основные моменты, радуясь, что выпил зелье памяти. Столько и всего узнал… Работы вокруг оказалось непочатый край, еще и гирями висели задание Кроноса, постоялый двор, собственное подворье, обязательный налог…