Целестина, или Шестое чувство

Предупредив Данку, что в комнате немного не прибрано, она с опаской приоткрыла дверь. О чудо! Юлия убрала комнату! Это был верный признак того, что сестра работала. Всегда, прежде чем окунуться в стихию творчества, Юлия мыла пол, а иногда, в случае необходимости, даже окна. В комнате все сверкало, воздух был напоен запахом свежевыстиранных занавесок и дождя. Легкий диссонанс в эту симфонию чистоты вносил огромный стол сестры, заваленный изрезанной бумагой, заставленный незакрытыми бутылочками с плакатной тушью и множеством сосудов с грязной водой от кистей. Посреди забрызганного красками и клеем листа картона белел большой прямоугольник - след от произведения искусства, с которым Юлия, очевидно, умчалась на занятия в академию.

Цеся усадила Данку на диван.

- Здорово, что ты наконец зашла, - сказала она, преодолевая робость.

- Я должна была тебя поблагодарить. Такая у меня возникла внутренняя потребность, - ответила Данка. Слова ее прозвучали красиво и многозначительно.

- Не за что, - простодушно ответила Цеся и тут же засомневалась, стоило ли так отвечать.

- Павел поступил отвратительно. Никто не сделал для меня столько, сколько ты. И так бескорыстно, - продолжала Данка, полузакрыв свои подернутые туманом глаза.

- Не о чем говорить. - Цеся погрязла в банальностях.

- Я очень одинока, - . сказала Данка печально и посмотрела Цесе прямо в глаза.

Целестина набрала воздуху в легкие. Одинока. О господи!

- Да? - задала она идиотский вопрос.

- Бесконечно одинока, - повторила Данка.

- А... Павел? - отважилась спросить Цеся.

- Павел не считает меня человеком. Моя внутренняя жизнь его абсолютно не интересует. Цеся сочувственно вздохнула.

- Он только и знает, что спрашивает, почему я от всего прячусь! А как можно это объяснить? Я боюсь жизни. Ты тоже боишься жизни?

- Кто не боится.

- Мир такой чужой и неприветливый...

- Это верно, - согласилась Цеся. - Стоит выйти за порог, и у меня появляется ощущение, будто я прыгнула в ледяную воду... Ой нет, это я глупости говорю...

- Наоборот, это очень интересно, - сказала Данка без всякого интереса. - А мне ничего не хочется... из школы меня, наверно, выгонят... я ведь совсем не занимаюсь. Только целыми часами кручу пластинки. Смотрю в стенку, слушаю музыку, и мне становится спокойно.

- Хандра у тебя, что ли?

- Она у меня всегда, - простонала Данка. - Знаешь, я просто не вижу в нашей жизни смысла. Зачем учиться? Зачем мучиться? Все равно умрем.

- Это просто хандра, - заявила Цеся, наконец почувствовав себя уверенно на знакомой почве. - От нее можно избавиться. Я знаю несколько хороших способов. В зависимости от степени нужно...

- Я одинока, - перебила ее Данка, с тоской глядя в потолок.

- Если хочешь, - вырвалось у Цеси из глубины души, - я могу быть твоей подругой. Давай с завтрашнего дня заниматься вместе. Договорились?

- Ты это предлагаешь из жалости, - вздохнула Данка. - А я и того не стою. Я слабая, безвольная курица...

- А ты не будь курицей, - лаконично посоветовала ей Цеся, которой эта волынка постепенно начинала надоедать. - Возьми себя в руки. От депрессии лучшее средство - напряженная работа. Такая, чтобы сразу были заметны результаты.

- Наоборот... когда много работы, я совсем скисаю.

- Лень, - коротко сформулировала Цеся. - Самое простое - махнуть на все рукой. Моя мама всегда говорит, что работать над собой нужно до конца жизни, так как никогда не поздно еще что-то исправить.

Раздался смешок.

- Я бы этого не сказал, - произнес Целестинин отец. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, и преспокойно подслушивал.

Цеся даже вскрикнула от негодования:

- Подслушиваешь?

- Ни в коем разе, - возразил отец. - Я только пришел спросить, не хотите ли компоту. Тетя Веся меня прислала.

- Ты не мог хотя бы кашлянуть? Или постучать! - Цеся едва сдерживалась, чтоб не расплакаться.

Как не стыдно, в самом деле! Подслушивают, вмешиваются в разговор... Нет, это невыносимо!

- Дверь была открыта, - оправдывался Жачек. - Ну, так как насчет компота?

- Мы не хотим! - со злостью отрезала Цеся.

- Я бы выпила... - Данка робко улыбнулась Жачеку.

- Извини меня за папу, - сказала Цеся, как только отец скрылся за дверью кухни.

- Ты что? У тебя ужасно симпатичные родственники! - убежденно воскликнула Данка. - Послушай, а как они относятся к твоему мальчику?

- Никак не относятся, потому что у меня его нет, - мужественно призналась Целестина.

- Шутишь! Как это - нет?

- Очень просто. Никому мало-мальски интересному я не приглянулась.

- Потрясающе! У тебя хватает смелости быть одной!

- Просто я никому не нужна. - Цеся печально усмехнулась.

- Да ведь ты очень красивая! - воскликнула Данка, непроизвольно перенимая роль утешительницы.

- Какое там, - сказала Цеся еще печальнее.

- Хорошенькая!

- Это ты хорошенькая... - Цеся с завистью поглядела на Данусю.

- Ненавижу свою физиономию, - угрюмо призналась Данка.

- Ты что, с ума сошла?! - изумилась Цеся. - Подойди к зеркалу, посмотри, какое у тебя выразительное лицо, а у меня что? Розовая картофелина. Телятина.

- Да нет, это как раз у тебя выразительное лицо! - из вежливости упорствовала Данка.