Целестина, или Шестое чувство

- А занавески, занавески, того-этого?! - охрипшим голосом вставил дедушка. - От занавесок же всегда начинается...

- ...пожар! - крикнул Бобик, который был ребенком умным и догадливым.

Дедушка терпеть не мог, когда его перебивали или, того хуже, мешали завершить рассказ эффектной концовкой.

- Помолчи, сопляк! С чего это тебе так весело?

- Бобчик, - заговорила мама Жак своим приятным альтом, - неужели ты совсем не боишься?

- Чего?

- Наказания. За то, что устроил пожар.

Бобик глубоко задумался, стараясь постичь самого себя.

- Не очень, - признался он наконец.

- Он над нами издевается! - рявкнул дедушка.

- Хи-хи! - вырвалось у Бобика.

Цеся устало присела возле большого стола:

- А что, собственно, произошло?

- Бобик пытался ночью поджечь дом, - отчеканил отец.

- Ага, - пробормотала Целестина, не выказывая удивления.

Воцарилось неловкое молчание. Взрослые напряженно соображали, что следует предпринять, дабы, во-первых, как можно скорее положить конец этой неприятной сцене, а во-вторых, основательно проучить Бобика и обезопасить себя на будущее от подобных выходок.

- И ко всему прочему ты не закрыл кран! - укорила ребенка его кузина Юлия, заодно проверив, не поползла ли петля на ее золотистом чулке. - Вода лилась целый час. У Новаковских затопило транзистор и только что выстиранное белье.

- Кстати, а страховой агент был? - поинтересовался отец, именуемый в семье Жачеком.

- Скоро будет.

- У меня ноги болят, - пожаловался Бобик. - Вам-то хорошо, вы сидите.

- Он явно над нами издевается! - загремел дедушка.

Жачек невольно встал. Робкие солнечные блики заиграли на его лысеющей голове. Сунув руки в карманы растянувшейся куртки домашней вязки, он изрек, тщетно силясь принять суровый вид:

- Послушай, мой мальчик. Заменяя некоторым образом твоего отца, который, к сожалению... хм... это...

- Развелся, - услужливо подсказал Бобик.

- Развелся, - смущенно повторил Жачек. - Стало быть, заменяя здесь некоторым образом...

Бобикина мама неожиданно опустила обесцвеченную перекисью голову и всхлипнула в платочек. Этой худенькой, маленькой, вечно озабоченной женщине жизнь дарила исключительно разочарования. Когда такой человек всхлипывает в платочек, картина получается душераздирающая. Не случайно у Жачека был такой вид, будто его сердце рвется на части. Мама Жак и Юлия притихли, скорбно поглядывая на тетю Весю, дедушка вздыхал не меньше двенадцати раз в минуту. Зато Бобик сосредоточенно ковырял в носу.

- Словом, - мучился Жачек, - некоторым образом... Слушай, Бобик, а может, ты сам скажешь, как тебя наказать?

- Убей меня, - предложил Бобик, проникаясь искренним интересом к столь необычной перспективе.

Солнце совсем вылезло из-за туч, и сверкающие его лучи сквозь закопченные стекла ворвались в комнату. Дедушка встал, потянулся до хруста костей и подошел к окну.

- Распогодилось, того-этого, - заметил он. - Недаром у меня поясницу ломило.

- Обещали сильное похолодание, я слышала прогноз, - вставила мама Жак, массируя свой пухлый подбородок. - Хорошо, что я успела закончить "Орлицу П", можно ставить ее в парке, пока земля не замерзла.

- При чем тут твоя орлица? - спросил Жачек, растерянно моргая светлыми ресницами. - Мы говорим о Бобике и его проступке.

- Звонок, - сказала Целестина.

10

Юлия пошла открывать и минуту спустя ввела в комнату какого-то толстяка в старомодном пальто, обеими руками прижимавшего к себе туго набитую папку. В отличие от страховых агентов, ежегодно являвшихся для сбора взносов, с этим они имели дело впервые. Госстраху приходилось столь часто иметь дело с обывателями желтого дома, что отношения между сотрудниками этого учреждения и жильцами установились почти родственные.

- Вату выброс ли! - доверительно сообщил человек с папкой и отогнул уголок. Папка в самом деле была набита сверточками в характерной бело-зеленой обертке. - Поторопитесь, пани Жак, не то все раскупят.

Он отставил папку, оглядел собравшееся в столовой многолюдное общество и взгляд его задержался на балконной стене, разрисованной полосками сажи и водяными потеками; наверху, над всем этим, развевался недогоревший обрывок занавески.

- Ого! - проговорил он.

Бобик как автор, подошел поближе.

- Пожар, а? - риторически вопросил страховой агент. - Ну, у Новаковских потери я уже оценил. С возмещением за залитие проблем не будет. Единственно и исключительно. Зато с этим... - Он подошел к стене и потер ее пальцем. - Кто поджег? - спросил он.

- Я, - сказал Бобик.

- Сколько тебе годков, молодой человек? - спросил толстяк, глядя на Бобика с официальной холодностью.

- Почти шесть, - ответил Бобик. - Единственно и исключительно.

Жачек фыркнул в кулак, тетя Веся прикусила губу, а страховой агент, ничего не сказав, стал обмеривать стену при помощи никелированного складного метра.

- Тысчонку вам за убытки отвалят, - вынес он наконец заключение. - Но только благодаря тому, что ребенок несовершеннолетний. На тысчонку наберется. Единственно и исключительно.

- Слышите?! - закричал Бобик, хватаясь за голову.

- Да, на тысчонку, - подтвердил страховой агент.