Цели и средства

Через полчаса они заняли столик в маленьком, уютном и полупустом маггловском баре.

— Здорово здесь, – одобрил Невилл.

— Гермиона плохого не посоветует. А Гарри не придет, застряли они в своей летней школе, прислал сову утром.

Невилл не удивился: с тех пор как Джинни ушла из профессионального квиддича, летние школы для юных спортсменов редко обходились без ее участия – разве что когда она была беременна. Гарри ездил вместе с ней. На зеленых площадках во Франции или Болгарии он показывал приемы и хитрости, учил распознавать нарушения правил, и там его гораздо чаще узнавали как мужа Джинни Поттер или англичанина, который умеет финт Вронского, а не как Мальчика–Который–Выжил–Еще–Раз, – и это, похоже, его очень устраивало.

Но и вдвоем они отлично посидели. Рон в который раз поинтересовался, когда на свадьбу позовут, и Невилл в очередной раз отшутился, что ученикам придется сложно с двумя профессорами Лонгботтомами.

— Что там, зельедела нового нашли?

— Да. Какой‑то мужик из румынского заповедника. Кстати, Чарли ведь его должен знать?

— Спрошу.

Рон, спохватившись, полез в карман, развернул листок пергамента.

— Новинки «Умников» – посмотри? Основной удар будет, как старших в Хогсмид пустят, но ребята уже нагреблись, у нас вчера первый день очереди не стояли. На пятый пункт есть пробник, держи.

Невилл пробежал список взглядом и шепотом помянул всех четырех основателей.

— Ох, Уизли, вы меня до седых волос доведете…

— Стараемся, – ухмыльнулся Рон. – И не мы одни, да? Как там наш‑то?

Невилл не сдержал смущенной улыбки. Может, и хорошо, что Гарри не пришел сегодня – он не любил анекдоты о портрете директора Снейпа.

— Наш – сам понимаешь, хандрит. Лето, школьники разъехались.

— И кто стал летней жертвой Великого и Ужасного?

— Картежники из холла, – признался Невилл.

— Дай угадаю! – замахал руками Рон. – Они его обыграли подчистую?!

— Ты что?! Они дулись в преферанс двое суток без передышки, профессор был бледен и невозмутим, под глазами круги, мантия в мелу…

— В мелу‑то почему? – Рон уже давился хохотом.

— Пулю мелом на доске расписывали. Играли втроем, двое русских против профессора, остальные следили за счетом и грызли ногти. Двое суток напряженного молчания, ледяным тоном заказывают взятки и ведут подсчет, и к полудню – ор, скандал и страшные проклятия! Нашего ловят на мухлеже! На него наступают все четверо, он забился в угол и приготовился отмахиваться канделябром, как тут из рукава у последнего вистовавшего вылетает карта! Что тут началось… Он гнал их до сэра Кэдогана, не выпуская канделябра из рук. Ругались все пятеро без остановки, и Флитвик клянется, что цензурными там были только предлоги.

Потом, встрепанный, но непобежденный, он заявился в директорский кабинет и там все это рассказывал Дамблдору, в лицах и подробностях. Я как раз Макгонагалл помогал с письмами и слышал – он меня не сразу заметил.

Заметь его профессор раньше – тут же оборвал бы рассказ и набросился на бывшего ученика, а ныне гриффиндорского декана. Летом профессор Снейп скучал без учеников и школьных дел и вдвое охотнее оттачивал остроумие на бывших коллегах. А еще слонялся по пустым пейзажам, подбивал итальянский квартет с четвертого этажа сыграть что‑нибудь или забирал у них скрипку и сам играл что‑нибудь, и перебранивался с Финеасом Нигеллусом Блэком: тот считал, что профессор Снейп его должник, сам же профессор так не считал.

— И бедняга Вайолет по–прежнему в него влюблена.

— Чокнутая приятельница Толстой дамы?

Невилл покивал.

— Она. Пока нет никого в гостиной, они с утра до ночи едят конфеты с ликером и обсуждают профессора Снейпа.

Рон прыснул.

— А он?

— Он, кажется, не знает. Да если б и знал – все равно у нее нет шансов, сам понимаешь.

— Это да, – Рон старательно посерьезнел. – Вечная любовь, все такое.

Невилл тихонько вздохнул и еще раз порадовался, что Гарри отсыпается после квиддича. Рон без восторга отнесся к тайной любви Северуса Снейпа к Лили Эванс. «Если он любил ее, какого тролля измывался над Гарри? – спросил он. – Да и вообще – не хотел бы я, чтоб мою маму любил такой…».

Он не видел его воспоминаний и не проникся. Невилл и сам их не видел, но ему хватило рассказа Гарри – это было светло и трогательно, а еще после этого Снейп стал понятнее. Детский кошмар, черное пугало, резкий голос и злобный взгляд, от которого по спине бегут мурашки и все валится из рук, – все это обрело смысл и причину. Выбери Волдеморт его, Невилла, Лили Эванс осталась бы жива и все могло быть по–другому. Правда, этими соображениями Невилл ни с кем не делился, это было его личное дело. Его и профессора Снейпа.

— Да, бедняжке Ви ничего не светит, – вслух сказал он. – Так, Рон, а можно поподробнее о вот этом номере семь? Что за «Спецштучка для скучных уроков»?

Нимфадора Тонкс–Люпин и словесные поединки

Тонкс осторожно толкнула тяжелые входные двери Хогвартса, и они послушно открылись, впуская ее в вестибюль. Было тихо. В широком солнечном луче плясала пыль и парил Толстый монах.

— Отпуск еще не кончился, профессор Люпин. Соскучились по школе? Надеюсь, ничего не случилось.