Целитель #11

Рита достала из холодильника блюдо, на котором разлеглась селедка под шубой. Темно-розовый слой майонеза, пополам с тертой свеклой, выпукло покрывал салат, а поверху Настя нарисовала огромную снежинку, пуская струйку «Провансаля».

Девушка грустно улыбнулась, глядя за окно. За темными соснами разливались желтые огни переулка, что скатывался к проспекту Козырева. Людей на улицах почти не видно, кроме самых запоздавших, да и транспорт накануне Нового года предпочитает дремать в гаражах. Лишь изредка проносились светло-оливковые «Волги» с шашечками, да новенькие такси ВНИИТЭ-ПТ, серые с красными крышами. Миша называл их «микриками»…

Рита длинно вздохнула, и попыталась прижаться лбом к холодному стеклу. Увы, не дано — огромный живот упирался в подоконник. Хорошо, хоть особый комбинезон поддерживает «пузо», а не то всё обвисло бы.

Глаза увлажнились, и ночные огни задрожали, расплываясь.

— Снег пошел… — тихонько сказала Настя, обнимая девушку со спины.

— Да… — вытолкнула Рита.

— Не реви, — нарочито сурово сказала Гарина-младшая. — Всё хорошо! Тебе же сказали — состояние стабильно-тяжелое.

— Вот именно, что тяжелое… — пробормотала будущая мама.

— Тут главное слово — стабильное! — с чувством молвила будущая тетя. — Поняла? А кома… Подумаешь, кома! — она небрежно повела плечиком.

— Ты не представляешь, до чего тяжко его видеть! — вырвалось у Риты. — Лежит… Неподвижный… Весь обклеенный датчиками, трубками какими-то. И только приборы попискивают… Тоже, как ты, утешают — сердце бьется, легкие дышат…

— Ох, Ритка… — теперь и Настя вздохнула. — А ты с Мишечкой разговаривала? Доктор сказал, что он может слышать…

— Болтала, — слабо улыбнулась Гарина-средняя.

Зависла тишина, перебиваемая мурчаньем холодильника.

— Девчонки-и! — донесся зов Лидии Васильевны.

— Иде-ем! — откликнулась Анастасия Петровна, и затеребила старшую подругу. — Пошли, пошли! Хватит нюнить! Не-не-не! — она бережно перехватила блюдо. — Тебе нельзя тяжести таскать!

— Пошли уж… Кот, отстань!

— У-у, животное! — неодобрительно затянула Настя. — Вон, сколько уже наложили! И тебе еще мало?

— Ма-ау! — басисто отозвался Коша.

— Проглот! — засмеялась Мишина мама, дотягиваясь до макушки наряженной елки и увенчивая деревце красной звездой.

Рита старательно улыбнулась свекрови, хотя благодарность испытывала самую настоящую. Бросили, ведь, всё, приехали к ней, запасшись носовыми платками… У Лидии Васильевны — любящий муж, у Настены — жених. Хотя обе дуэтом уверяли, что так уж вышло — заявку на пропуск в самый канун подписали… Ну-ну.

— Наливайте, Лидия Васильевна! — громко и бодро сказала она. — Пора!

— Шампанское не будем, — живо ответила Гарина-старшая, — проявим солидарность с обеими вами… А точно — девочка?

— Точно, — улыбнулась Рита, — дважды УЗИ делали.

Сразу вспомнилось, как холодный датчик скользил по надутому животу, а на сером экране «Узис-3» проявлялись белесые тени, складываясь в ножки, ручки, головку… В ее дочь!

Отсылка к памяти сбавила минор. Ведь всё, как всегда! Те же самые гирлянды перемигиваются на елке, из телевизора рвется веселый говор «Кабачка 13 стульев». А Мишечка…

Он ведь живой! Только как бы спит. Но обязательно проснется! Рита улыбнулась, глядя, как Лидия Васильевна раскупоривает абрикосовый сок «Глобус». Не-ет, вовсе не из солидарности отказались гостьи от шампанского! Просто раньше именно Мише доверяли открывать бутылку игристого и пенистого, а теперь…

Покачав в руке бокал сока, девушка внезапно заговорила о том, что для нее самой стало табу.

— Знаете, я потом долго корила себя, всё искала вину, но так и не нашла… — Рита глянула поверх накрытого стола, в черноту за шторами, чуть тронутую желтыми блестками, рассыпанными по этажам. — Там, на яхте, была… такая… невысокая надстройка, но авиапушка пробивала ее насквозь — снаряды рвались с противоположного борта. Единственное укрытие — под бронепалубой, но надо было сделать десять шагов дотуда. Спуститься, открыть дверь, залечь… А времени нет! Вообще! «Фантом» стреляет, гад, и стреляет! Я упала, а Миша прикрыл меня… У него было такое лицо… Он словно прощался — и просил прощения. Думал, что не сможет меня защитить… Ну, да, хватило бы и одного снарядика — они мелкие такие, в два пальца толщиной, но нас бы порвало запросто. А пушка ударила по палубе, и брызнули осколки! Рикошетом! Я чувствовала, как Миша вздрагивал… Ох… Потом всё так закрутилось, завертелось… Я что-то делала, кого-то звала… Всё, знаете, как в тумане! По-настоящему я пришла в себя на борту самолета. На спецборту…

Лидия Васильевна всхлипнула.

— А давайте выпьем за Мишу! — сказала она звонким голосом.

— Давайте! — поддержала Настя.

Три бокала сошлись, издав гаснущий звон.

— Вкусненько, — оценила Рита, и чуть огорчилась, глядя на рассеянную маму Миши. — Ну, вот, и вы!..

— Нет-нет! — встрепенулась женщина. — Просто на ум пришло… Помнишь, ты как-то… Это в Германии было… Ты тогда рассказывала, как с девчонками лечила Мишу — наложением рук. И помогло же!

— А-а… — затянула девушка, отставляя бокал. — Да-а… Слушайте, а надо попробовать! — вдохновилась она.