Целитель

Дождь был теперь таким редким и легким, что человек даже не чувствовал этот холодный зимний дождь до тех пор, пока не понимал, что промок и промерз до нитки. Цифровые часы на панели показывали половину третьего. Хамид шевелил губами в такт плавной музыке, смотрел на меня в зеркало заднего вида, теребил в руке телефон и выглядел явно уставшим. Я открыл карту Йоханны на своем телефоне.

Тапиола, Лауттасаари, Камппи, Кулосаари.

Туомаринкиль, Пасила, Кумпула, Тёлё, Пунавуори.

Запад — восток или север — юг.

Я пытался найти информацию о Паси Таркиайнене, но все, что мне удалось отыскать, было не менее пятилетней давности. У меня было минимум четыре его прошлых адреса: в Каллио, Тёлё, Тапиоле и Мунккиниеми. Он работал в кабинетах частных врачей в Тёлё, Эйра и даже в самом центре города, на улице Кайвокату.

Я вспомнил слова Яатинена и снова посмотрел на полученные данные. В каждом случае фигурировал район Тёлё.

Я искал и по фотографии. Но снимок был сделан более десяти лет назад. Молодой Паси Таркиайнен совсем не походил на убийцу. У него был счастливый вид, он излучал оптимизм, как, наверное, любой талантливый студент-медик. Улыбка Паси была настолько заразительной, что я сам чуть было не заулыбался. Но когда я посмотрел на фото более внимательно, я заметил там кое-что еще. Глаза за стеклами очков мало соответствовали ямочкам на пухлых щеках юноши. Они были старше, чем лицо их хозяина, — серьезные и даже нервные. Светлые волосы были коротко стрижены, смазаны гелем и уложены спереди неровной челкой. Несмотря на широкую улыбку, это был человек, воспринимавший жизнь очень серьезно.

Я отложил телефон, откинулся на подголовник и на какое-то время мою голову заняли совсем другие мысли. Закрыв глаза, я почувствовал себя в машине времени. За секунды я могу оказаться там, где пожелаю, в будущем или в прошлом.

Йоханна.

Всегда и везде.

Я открыл глаза и снова оказался в салоне такси с водителем-африканцем, а вокруг царил дождь.

Я продиктовал Хамиду адрес, и он с явным облегчением тронул машину вперед. Мы спускались с возвышенности в районе Пасила к зоологическому саду. Окна клиники «Аврора» отражали яркие огни фар, как длинный ряд зеркал. Комплекс зданий охраняли военные, особенно много их было у здания отделения для инфекционных больных. Ходили слухи, что охрана здесь находится по двум причинам: чтобы удерживать публику подальше от здания и не дать больным выйти наружу. В тех же слухах что-то говорили о лихорадке Эбола, чуме, дифтерии, абсолютно не поддающейся лечению, туберкулезе, малярии. Деревья парка Кескуспуисто высились за больницей как темная стена. Никто точно не знал, сколько человек живет в парке временно или постоянно. По самым смелым оценкам, эта цифра приближалась к десяти тысячам.

Мы миновали ледовую арену, где толпились сотни людей даже в эти ночные часы. Арена заполнялась народом каждый вечер: она успела превратиться в постоянный приют для бездомных.

На углу Маннерхейментие и Норденскёльдинкату застыла зеленая громада никому теперь не нужного трамвая, будто кто-то просто вышел из него и бросил бесполезную вещь. Хамид молчал. Он объехал трамвай и поехал по улице дальше, в сторону Тёлё.

Мы остановились на улице Мусеокату. Таркиайнен когда-то жил здесь в доме номер 24, а директор компании по производству пластиковой тары был убит со своей семьей в доме номер 3 по улице Вянрикки Стоолин. Расстояние от двери прежнего жилья Таркиайнена до места преступления не превышало ста метров.

Я не стал объяснять Хамиду, зачем мы остановились на Мусеокату, поскольку сам не знал этого точно.

Я вышел из машины, подошел к фасаду дома номер 24 и посмотрел вдоль улицы в сторону пересечения с Вянрикки Стоолин. Я чувствовал, как дождь сначала мягко прошелся по моему лицу, но быстро превратился в острые, замерзающие на лету капли, что падали мне за воротник. Я смотрел в даль мокрой от дождя улицы, а потом разочарованно огляделся — ничто не напоминало здесь о массовом убийстве и не давало подсказки, где искать мою пропавшую жену.

Я прошел по улице Вянрикки Стоолин и посмотрел назад, туда, где стоял перед этим. Отсюда многие квартиры дома номер 24 находились в прямой видимости. Окна дома были темными, за исключением самого верхнего этажа, где я насчитал шесть освещенных окон подряд.

Я пошел обратно к машине и уже собирался забраться внутрь, когда вдруг увидел чуть ниже по улице желто-зеленый знак. Почему я не подумал об этом раньше?

Я попросил Хамида подождать еще минуту и рысцой пробежал сотню метров, подняв плечи и спрятав руки в карманы, будто это могло помочь мне не промокнуть. В уме снова всплыли картины из прошлых лет. Они беспорядочно сменяли одна другую и никак не были связаны друг с другом хронологически или каким-то другим образом. Единственное, что их объединяло, было то, что каждое из этих воспоминаний являлось непрошеным.