Целитель

— Я не понимаю…

Мы сели на противоположные концы дивана, оставив между собой посередине диванную подушку как пограничный знак.

— Ты сегодня сам не свой.

Я ничего не ответил, все еще думая о своем.

— Тапани, — тихо проговорила Эллина, склонившись в мою сторону, — ты, наверное, неправильно понял все то, что я тебе рассказала. О том, что случилось. О Паси Таркиайнене.

— Думаю, я все понял прекрасно.

Она поколебалась.

— Надеюсь, ты не собираешься все рассказать Ахти.

Я посмотрел на нее и уже собирался сказать, что в этом нет необходимости, когда в комнату вошел Ахти.

— Тапани, привет.

Ахти выглядел так, будто за последние сутки потерял в весе несколько килограммов. Он даже будто стал ниже ростом, даже его фигура стала другой. Я знал, что это невозможно, но таково было мое впечатление, когда я смотрел на него, одетого в тренировочные штаны и шерстяной свитер, в толстых спортивных носках на ногах.

Ахти осмотрелся и направился к креслу. Эллина отодвинулась на край дивана. Ахти сел в кресло и обратился ко мне:

— Эллина сказала, что ты хотел о чем-то со мной поговорить.

Я быстро посмотрел на Эллину, потом на Ахти.

— Я не говорил, что хотел о чем-то с тобой поговорить. Я просто попросил ее разбудить тебя.

Ахти сунул руки под свитер и облокотился головой на спинку кресла. Может быть, он пытался и здесь играть роль адвоката, насколько позволяла обстановка и его небрежный наряд.

— Ты сейчас не похож на себя, — сообщил он.

— А каким я бываю обычно? — переспросил я. — Я разговариваю дружеским тоном? Говорю, как кто-то, кто ничего вокруг не замечает? Как кто-то, кто верит всему тому, о чем ему говорят?

Ахти быстро посмотрел на Эллину.

— Сейчас настали трудные времена для нас обоих. Меня укусила крыса, и это перечеркнуло все наши планы. Уверен, что Эллина сообщила тебе, что мы остаемся в Хельсинки.

— Да.

— Прошлой ночью у меня была высокая температура, и мне до сих пор немного не по себе. К тому же я смертельно устал. Если мы что-то можем сделать для вас с Йоханной, мы готовы сделать это. Но никому не будет лучше от того, что ты приходишь сюда, ведешь себя грубо и задираешь Эллину. Наша дружба не дает тебе такого права. Особенно в такие времена, как сейчас.

Я снова перевел взгляд на Эллину. Она сейчас сидела на диване так далеко от меня, насколько позволяли его размеры, положив одну ногу на сиденье.

— Я не пытался задирать Эллину, — возразил я. — Но если так получилось, пусть ненамеренно, прошу извинить меня за это. Что касается того, что может значить дружба в такие времена, полностью с тобой согласен. Но меня немного удивило другое.

Ахти положил ногу на ногу и слегка отклонился влево. Его рука лежала на подлокотнике, подбородок был поднят. В других обстоятельствах эта поза должна была демонстрировать жизненный опыт и тайное превосходство. Но человека делает одежда, особенно если этот человек адвокат. Тренировочные штаны и хлопчатобумажные носки мало гармонируют с попыткой выразить таким образом чувство собственного достоинства.

— Когда исчезла Йоханна, — я посмотрел на часы, — примерно сорок восемь часов назад, я был в панике, как, наверное, любой муж на моем месте. И поскольку у меня нет родственников, я обратился к друзьям. Я пришел сюда. Вы готовились к отъезду. Именно в тот момент. Какое, черт возьми, неудачное совпадение. А когда я рассказал, зачем пришел, Ахти сразу же согласился продать мне пистолет. Обычно ты всегда и во всем педантичен, в особенности если дело касается закона и оружия. Но мне не пришлось дважды просить тебя. При этом я не переставал удивляться, почему наши самые близкие друзья не сообщили нам, что собираются уехать из города.

Поскольку ни Ахти, ни Эллина не выразили желания что-то сказать, я продолжал:

— Я ничего не заподозрил и тогда, когда вы сказали мне, что у вас нет возможности продать свою квартиру — район неудачный, здание в плохом состоянии, в подвале стоит вода, а в крыше зияют дыры. Потом мне пришло в голову проверить эти факты. Выяснилось, что эта квартира никогда не предлагалась на продажу. Никто даже не пытался сделать это. Что касается всего остального насчет здания: квартиру сверху только что продали. Она находится двумя этажами выше. Двумя этажами ближе к дырявой крыше.

Я почувствовал странное жжение в горле, резкое и неприятное. Мне стало больно глотать, и я не мог уже не обращать на это внимания. Перед глазами заплясали тени — физические симптомы усталости, реакция на предательство.

— Все это стало казаться мне странным, — продолжал я, немного прочистив горло. — Я стал думать, почему мои друзья хотят покинуть Хельсинки, если не могут продать квартиру? Зачем уезжать в такой спешке именно сейчас, когда пропала лучшая подруга Эллины?

Ахти подвинул руку на подлокотнике и вцепился в его край пальцами. Это было похоже на то, как будто он пытается бороться с креслом или оседлать его.

— Тапани, я очень болен. Все это утомляет меня.

Я не обратил внимания на его комментарий. Мне нужно было говорить дальше.