Целитель

Столица, как и всегда под утро, выглядела темной, пустой и тихой. Несколько раз прошли стражники. Альмод прятаться не стал: едва заметив на другом конце улицы людей при оружии и с факелами, зажигал на ладони огонек. С одаренными столичная стража старалась не связываться, и не просто так.

Ноги несли сами, сколько раз здесь хаживал. Можно было даже светлячка не зажигать. По улицам разносилось гулкое эхо шагов. Квартал, поворот, еще два квартала… Впервые попавшим в столицу все дома и улицы казались одинаковыми, и новички часто терялись, выйдя в город из ставки. Альмод прошел бы здесь с закрытыми глазами. Вот запахло водой и гнилыми водорослями — неподалеку река и порт. Вот мост, топиться с которого одно время было модно среди благородных балбесов. За ним над черепичной крышей — флюгер в форме притаившейся кошки. Сейчас она вытянутыми лапами указывала именно туда, куда нужно было Альмоду.

Чем ближе к центру города, где стоял особняк чистильщиков, тем шире становились улицы, ровнее — камни брусчатки, их устилающие. Небо между домами начало сереть, но гасить светлячок, пожалуй, было рановато.

А вот и ставка. Со стороны улицы она казалась непримечательной — еще один каменный двухэтажный особняк за высокой оградой. Немногие знали, что внутри было целое поместье с задним двором. Как всегда, для чужого взгляда дом выглядел почти нежилым — ни огоньков, просвечивающих сквозь ставни, ни стражи у двери. Впрочем, зачем здесь стража? Надо быть вовсе безумцем, чтобы сунуться в дом, где постоянно находится больше сотни одаренных, да не просто одаренных — чистильщиков. У них оружие всегда при себе, хоть посреди ночи голым с постели подними.

Десять лет. Десять лет, за которые ставка так и не стала ему домом. Хотя одно время казалось — смирился, привык. Есть ради кого возвращаться. Есть ради кого жить. Пока в один миг все не рухнуло. И уходя отсюда в последний раз, он вовсе не думал, что вернется.

Наверное, стоило бы все-таки повременить и прийти в себя как следует. Но кто мог гарантировать, что, пока он набирается сил, ему на голову не свалятся четверо чистильщиков? Он бы на их месте именно так и поступил — нагнал, не дав отдышаться. Даже если Рагна не до конца восстановилась, остаются еще трое, а он один. Едва ли чистильщики поверили рассказу Нел. Да даже если и поверили — все равно Альмод оставался дезертиром, которого следует вернуть в орден.

Альмод распахнул дверь.

Внутри тоже ничего не изменилось. Просторное помещение вестибюля, рядом с дверью — два низеньких стула и стол, где коротали время дежурные. Дань обычаю: от кого здесь вообще караулить? По центру дальней стены — широкая лестница на второй этаж, где, собственно, располагались все жилые помещения. Под лестницей — дверь на задний двор. Окна заложены ставнями, впрочем, светлячок дежурных давал достаточно света.

Два парня, игравшие в «загони льва» вскинули головы. Один посмотрел недоуменно — кого там принесло? Второй вытаращился, словно на ожившего покойника, а потом взлетел с места, рванул шнур тревоги и отскочил в дальний угол, хватаясь за рукоять меча. На лице отразился самый настоящий ужас. Глядя на него, и второй вскочил. Двинулся к лестнице, медленно, осторожно, на сводя с Альмода встревоженного взгляда. Потянулся к плетениям.

Альмод оборвал нити. Отметил, что он не в полной силе. Ничего, справится. Должен справиться.

Он качнул головой.

— Не советую.

К плетениям тянуться перестали оба, и Альмод не тронул их. Не по их душу пришел. Полезли бы — получили, а так следовало беречь силы. И ждать. Вот, сейчас…

По широкой лестнице с коваными перилами застучали горохом шаги. На верхнюю площадку лестницы вылетели четверо, двоих Альмод знал. Следом еще полдюжины чистильщиков, почти все знакомые. И дальше, из глубины коридора второго этажа послышались торопливые шаги и голоса. Первые четверо, не сговариваясь, потянулись к плетениям. Альмод рванул нити самого шустрого и проговорил:

— Я, одаренный Альмод, прозванный Заговоренным…

Тот, что оказался шустрее всех в первой четверке, остановился так резко, точно влетел с разбегу в стену. Никто не смел прерывать священную формулу вызова. Те, что были за ним, помедлили немного и начали спускаться, подпираемые сзади. На сигнал общей тревоги сбегались все. Медленно, шаг за шагом, народ заполонил лестницу. Всего в ордене было около сотни чистильщиков, на считая слуг. Минус двенадцать, погибших под Мирным. Минус те, кто ушел на другие прорывы или еще не вернулся. И все же вряд ли на лестнице поместятся все. Что ж, хватит и тех, кто есть.

— …говорю, что на мне нет крови Первого.