Целитель и мир

Мы, однако, до сих пор не коснулись еще одной, быть может важнейшей, грани деятельности Васильевой, отраженной в ее книгах. Она не только сама занимается целительством (в ее собственном, расширенном понимании), но видит потенциального целителя в каждом своем читателе. У нее, например, не вызывает сомнений, что читатель МОЖЕТ, общаясь с цветком, сформировать «чудесный шарик», который будет «изменять зло на тепло и свет» для самого читателя и ЕГО БЛИЗКИХ (мы специально выделили последние слова, чтобы подчеркнуть: фактически речь идет об обучении целительству). После описания технологии формирования шарика идут главки: «Шарик лечит голову», «Шарик лечит суставы», «Шарик лечит сердце», «Шарик лечит ожог», «Шарик регулирует биологические часы»… Тут уж выносливость самых благожелательных критиков подвергается серьезнейшему испытанию. Ну ладно («моделирую» типичный отзыв такого критика), признаем, что у самой Васильевой есть экстрасенсорные способности, но чтобы каждый… Я тоже думаю — далеко не каждый!

Полагаю, что подобные рекомендации (а их в книгах Васильевой — великое множество) сделаны НА ВЫРОСТ. В принципе такое возможно, в этом я уверен. Как уверен в том, например, что Мирра Алфасса («Мать») действительно прекратила эпидемию гриппа, проведя три дня в «абсолютном спокойствии, концентрации и сознании». Но ведь это была Мать — человек, находящийся на высочайшем уровне духовного развития и доказавший всему миру огромную мощь медитативных воздействий…

Однако если сегодня к восприятию «уроков целительства» Васильевой в полном объеме способны очень немногие, то завтра их число возрастет, а послезавтра увеличится еще больше. И сами ее целебные, в полном смысле слова, книги будут этому способствовать. Каждый возьмет, что сможет. И пойдет (не сомневаюсь — уже идет!) цепная реакция вовлечения. Сегодняшние дети станут читателями книг Васильевой через какой-нибудь десяток лет. Уж они-то наладят выпуск «чудесных шариков» в массовом масштабе и запустят экологический эгрегор!

Вот почему к «сказочным» элементам у Васильевой я отношусь позитивно, хотя для себя лично, в большинстве случаев, не вижу возможности их применения. У меня просто язык не повернется произнести, например, такой заговор: «Ложусь спати, со мною Божья мати, ангелы по бокам, мать Божья — в головах, храните раба Божьего Сергея с вечера до полночи, с полночи — до свету. Аминь». Мое время ушло. Пусть уж мои внуки, когда придет ИХ ВРЕМЯ, произносят подобные заговоры…

Кроме советов по самоисцелению и уроков целительства, в книгах Васильевой рассыпано множество рекомендаций психологического характера. Она берет себе в союзники Дейла Карнеги и нейролингвистов, Альберта Швейцера и Януша Корчака, Библию и мудрецов Востока, боготворимого ею Пастернака, Анну Ахматову и Корнея Ивановича Чуковского, Александра Кушнера и древнегреческого философа Зенона и современных детей. Предвижу недоумение: а дети тут причем? Но в языке не могло возникнуть без оснований: «Устами младенца глаголет истина». Васильева относится с величайшим уважением к высказыванию восьмилетнего мальчика: «Хочу строить приборы и космические аппараты для ослабления Зла». Кстати, этот самый мальчик по имени Артем самостоятельно прочел книги Васильевой и специально приехал к ней, чтобы поговорить о прочитанном. Не дожидаясь истечения того десятилетия, которое я «отпустил» на это нынешним детям. Васильева пишет: «Сейчас рождаются ОСОБЕННЫЕ дети, призванные вывести человечество из тупика». Не сомневаюсь, что это действительно так.

Вообще жанр рецензируемых книг решительно невозможно определить — так много в них самого разного. Пожалуй, только язык — живой, непринужденный, очень эмоциональный, доступный восприятию каждого — объединяет многочисленные «ипостаси» автора, даже когда Васильева говорит о совсем не простых научных проблемах. Но одну стилевую претензию я все же предъявлю.

Всю жизнь я имел неприятности за то, что в научных публикациях, вместо специального академического языка, старался излагать мысли на языке общечеловеческом. Поэтому мне понятно и близко стремление Васильевой уйти от псевдоученого «волапюка» и применять как можно меньше «мудреных» слов. Но когда она, например, вместо устоявшихся в нейролингвистике терминов говорит о «глазастиках» и «ушастиках» — это уже слишком! По крайней мере, для меня. Тут я вижу досадное вкусовое нарушение, которое хочется устранить.