Целитель. Становление

Как и в любой замкнутой социальной среде, в общежитии вести разносятся крайне быстро. И уже через несколько дней Пашка ощутит на себе, что такое «популярность закрытого типа». Тут, думаю, нужно дать пояснение уважаемому читателю. Дело в том, что Пашка стал личностью крайне популярной, но в то же время сам факт его популярности, отрицался теми, кому он помог. Понимаю, что звучит непонятно и где-то даже абсурдно, но это так!

Все дело в том, что очень многие обращались к Пашке за помощью и даже рекомендовали Пашку другим, но делалось это полушепотом и никто из тех, кому он помог, в открытую никогда и ни за что не подтвердили бы, что обращались к нему за исцелением. Так уж устроен человек – он готов принимать помощь и спасение, но признавать свои слабости и факт того, что он обратился за помощью к тому, кто обладает необъяснимыми способностями – человек не способен, ибо гордыня и эго – вещи неотделимые от человеческой сущности.

И такую «полулегальную», полупризнанную деятельность целителя Пашка будет вести еще долгие годы. Да и само определение «целитель» придет к Пашке гораздо позже…

Часть 5

Конец девяностых в нашей стране было временем крайне «веселым», все выживали, как умели. Студены в то время, так же, как и вся страна перестраивались на новый лад.

Пашка ничем не отличался от других, он так же, как и все учился и подрабатывал. Разгрузка вагонов ночами было делом обыденным. Но была одно обстоятельство, которое выгодно отличало его от других студентов, живущих в общаге – холодильник в его комнате всегда был набит едой. Те, кто жил в общежитии в девяностые, поймут, о чем идет речь.

Нет, Пашка не таскал еду с разгружаемых вагонов (хотя и такое случалось). Холодильник ломился от продуктов по другой причине – те, кто пользовался Пашкиным даром, негласно, словно сговорившись, тащили в благодарность съестное. Сначала Пашка отказывался от вознаграждения, пионерское прошлое не позволяло брать плату за труд, но потом он понял, что когда «работает» совсем бесплатно, он страшно болеет. Даже не так – у него болело то, что мучило того, кто пришел к нему за помощью. Словно недуг переселялся в Пашкин организм. Плата же, хоть и продуктами, словно избавляла от этих неприятностей.

Пашкины соседи по комнате были счастливы. Они искренне считали, что родились под счастливой звездой. И когда к Пашке приходил «поговорить» очередной житель общаги, они, не сговариваясь, моментально покидали комнату, дабы не мешать заполнению холодильника.

Здесь надо отметить еще один интересный факт. Как и в любой среде в девяностые в общаге, естественно, была своя так называемая группа людей, которые поняли один принцип – настало время сильных. И они пользовались своей силой на всю катушку, все больше и больше отдаляясь от нравственных и моральных ценностей. И Пашка предсказуемо должен был стать жертвой этих живущих по праву сильного ребят. Но и тут его дар преподнес приятный сюрприз.

В один из вечеров, когда Пашка уже сходил в душ и собирался спать, к нему в комнату вошли двое. Трехцветные костюмы «ади…ас» плотно облегали их налитые силой плечи. Бесцеремонно открыв холодильник, один из них стал выискивать что повкуснее, кидая при этом на пол то, что не пришлось ему по вкусу.

Пашкины соседи исчезли из комнаты, нарушая при этом все законы физики, они просто испарились. Но Пашка не осуждал их за это, трусость всегда была слабостью человека, тут ничего не поделаешь.

Глядя на откровенно хамское поведение «гостей», Пашка очень жалел, что его разбитая в аварии нога не позволяет ему оказать достойный прием посетителям. Он всю жизнь занимался спортом, в том числе борьбой и, имея здоровую ногу, Пашка вел бы себя сейчас совершенно иначе, но было, как было, приходилось молчать и терпеть.

«Ты, говорят, типа шаман!» – неприятно скалясь, проговорил тот, что вошел первым и теперь сидел за столом, глядя, как его товарищ опустошает холодильник.

«Нет! Я православный!» – Пашка был хоть и хромой, но трусом он не был никогда, и если расправу над холодильником он как-то пережил, но вот хамить себе он не мог позволить, натура у него была такая.

«Типа умный?» – осведомился тот, что сидел за столом. Но в голосе его уже не было той наглой самоуверенности. Глядя в немигающие Пашкины глаза, он увидел в них то, что не видел никогда. Объяснить он это не мог, но в его начисто отбитой голове, все таки еще жили мысли, и они подсказывали ему, что перед ним стоит человек далеко необычный.

Не дожидаясь Пашкиного ответа, его собеседник встал, поправил прожженные в нескольких местах треники и двинул к выходу, дав при этом знак своему товарищу, оставить холодильник в покое.

«Постой!» – сам себе не веря, крикнул вслед уходящему собеседнику Пашка. Бритоголовый обернулся, он оторопел от такой наглости и, не скрывая удивления, смотрел на наглеца.

«Поверь мне на слово, не надо тебе и твоему другу завтра никуда ходить! Скройтесь где-то! Скажитесь больными или что-то в этом роде!» – продолжил удивлять в первую очередь себя самого Пашка.