Целитель

— Тут можно лишь строить теории. Скажем, феодализм в принципе опирается на закон джунглей. Впервые высаживающиеся колонисты откладывают воспитание и обучение детей в долгий ящик, чтобы в первую очередь на столе всегда стояла еда. Это их первая и трагическая ошибка, потому что, как только они упускают из рук технологию, начинается спуск по виткам бесконечной спирали. Обычно третье поколение живет уже на очень низком технологическом уровне. Исчезают сдерживающие механизмы, перестают действовать стабилизационные факторы, верх берут крутые ребята. Феодализм основан на философии силы: то, что я могу взять и удержать, — мое. Узаконенное варварство. Поэтому феодальные миры вроде Кваши надо Держать подальше от Федерации. Можешь себе представить, чтоб шайка этих лихачей управляла межзвездным дредноутом? Ни у кого нет ни денег, ни времени на перевоспитание и обучение, поэтому их просто оставляют в покое. Пусть сами совершают свою маленькую индустриальную революцию и так далее. Когда будут готовы, Федерация даст им возможность присоединиться.

— Эй, наемник! — крикнул кто-то из крепостных ворот. — Чего тебе надобно в Бенделеме?

— Неужели я так сильно изменился, Фарри? — спросил в ответ Дейлт.

Стражник пристально вгляделся в него со стены, и лицо его просветлело.

— Раксо! Заходи, добро пожаловать! Герцогу требуются отважные мужчины.

Темнокожий солдат Фарри, набравший с момента их последней встречи несколько фунтов и получивший несколько новых шрамов, приветствовал вошедшего в открытые ворота наемника.

— А конь где? — с ухмылкой полюбопытствовал он. — У тебя сроду не было обыкновения топать на своих двоих, когда верхом можно ехать.

— Ногу сломал в канаве за много миль отсюда, так далеко, что вспоминать не хочется. Пришлось его прикончить, хоть и славный был жеребец.

— Жалко. Ну, герцог нового выдаст.

Герцог удостоил Дейлта настораживающе короткой аудиенции. Владелец замка не проявил ожидаемого энтузиазма. Дейлт не знал, чем объясняется холодность государя — занятостью другими делами или подозрительностью. Впрочем, его сын Антон вел себя совсем иначе, искренне радуясь встрече с Раксо.

— Пошли, — сказал он после взаимных приветствий. — Отведем тебе комнату рядом с моей наверху.

— Мне, простому наемнику?

— Тебе, моему наставнику!

Антон полностью возмужал с тех пор, как Дейлт в последний раз его видел. Он проводил с пареньком много времени, обучая приемам боя на мечах, которые сам освоил в студенческие годы.

— Я хорошо воспользовался твоими уроками, Раксо!

— Надеюсь, не бросил учиться после моего ухода.

— Спустимся на тренировочную площадку, увидишь, что я не ленился во время твоего отсутствия. Теперь я с тобой сравнялся.

Более чем сравнялся. Нехватку мастерства и точности Антон возмещал буйным пылом. Несколько раз Дейлт с трудом отбивался, но внимательно наблюдал за юношей, нанося и парируя удары, наступая и отступая в учебном бою. С виду тот же самый парень, каким он его помнил: храбрый, самоуверенный, единственный законный сын герцога, наследник Бенделемы, однако возникло и какое-то новое подводное течение. Антон всегда был грубоватым, хитрым, жестоким — идеальные качества для будущего феодального господина, — а теперь к ним добавилась нотка отчаянной безнадежности. Дейлт ее не сразу заметил и сейчас, заметив, не мог объяснить. У Антона прочное положение — что его гложет?

После разминки Стивен погрузился в огромный чан с горячей водой — в прошлый раз эта привычка принесла ему репутацию слегка чокнутого, — потом пошел к себе и сразу заснул, вымотанный долгой утренней пешей прогулкой с седлом, а потом яростным боем с Антоном.

Проснувшись, почувствовал в затекшем теле нестерпимую боль.

— Надеюсь, боль в мышцах тебе доставляет немало страданий.

— Что это значит, Пард? — недовольно спросил он, разминая мышцы правой руки, работавшей мечом.

— То, что ты к подобным занятиям не подготовлен. Смехотворных упражнений на корабле абсолютно недостаточно для схватки с таким соперником, как Антон. Если тебе нравится испытывать боль, на здоровье, только не забывай, что я тоже ее испытываю!

— Ну, так просто выключи болевые ощущения. Можешь ведь это сделать?

— Да, но это почти столь же неприятно, как сама боль.

— Тогда просто страдай со мной вместе. Кстати, ты нынче чертовски неразговорчив. В чем дело?

— Наблюдаю, сравниваю твои прошлые впечатления от Бенделемы с тем, что сейчас вижу перед собой. Либо ты никудышный наблюдатель, либо что-то здесь происходит… Нечто подозрительное, таинственное, я уж не знаю что…

— То есть как это — «никудышный наблюдатель»?

— Вот так. Или твои прошлые наблюдения неточны, или в Бенделеме произошли серьезные перемены.

— В каком смысле?

— Точно пока сказать не могу. Скоро выясню. Я гораздо более прозорливый наблюдатель, чем ты.

Дейлт со стоном взмахнул руками:

— В меня вселился не просто непрошеный гость, но и до невозможности наглый!

Послышался стук в дверь.

— Входите, — разрешил он.

Дверь открылась, вошедший Антон оглядел комнату.

— Ты один? Мне послышалось, говоришь с кем-то…