Целительница: другая (СИ)

— Я вчера вспомнил твой рассказ про холоны, — услышала Виктория чью-то увлечённую речь, когда спускалась вниз по лестнице. — И мне видится, в этом есть объяснение тому, что происходит. Гипотетически, конечно.

Пятницкая остановилась, размышляя, стоит ли ей прерывать разговор своим появлением.

— Параллельные вселенные — это холоны Космоса. Ну, ты понимаешь, я сейчас говорю не про физический космос, а про Космос как мироздание. И если предположить, что вселенные, как может быть свойственно холонам, начали разрушаться, так как по каким-то причинам стали не способны поддерживать свою деятельность и целостность. В общем, начался процесс их распада, ну, разложения на подхолоны. То это размывает границы в точке распада и происходит наложение одной вселенной на другую.

Тут Виктория всё же решилась пройти на кухню, осознавая, что без пояснений ей не понять того, что говорит человек.

— Доброе утро, — появилась в дверном проёме Пятницкая. — Меня зовут Вика. Вы, предполагаю, Стас. А кто такие холоны?

— Стас, — кивнул худощавый, темноволосый парень лет двадцати и посмотрел на Романа.

— Хочешь, сам объясни. Мы здесь на «ты», Вик. А ещё мне было лень сегодня готовить, так что, либо сама, либо мюсли с молоком. А кофе я сейчас сварю.

— Могу и сама, кто-то что-то хочет?

— Мы нет, — отмахнулся Климов.

— Ну, тогда и я поленюсь. Холоны важнее.

— Термин «холон» ввёл Артур Кёстлер. Так он обозначил то, что может быть само по себе целостной единицей и одновременно частью другого целого. Например, сердце в моем теле выполняет определённые функции, которые другие органы не выполняют. Это целостный орган. При этом без моего тела, без общности с ним, оно долго существовать не сможет, как и я без сердца. Я умру, тело начнёт разлагаться, то есть распадаться на частицы, на подхолоны. И из этой биомассы возродится нечто новое. Впрочем, это тоже будут холоны. Потому как всё холоны. И атомы и наша планета и вселенная, являющаяся только частью Космоса. Всё состоит из холонов.

Виктория глотала горячий кофе и думала, как просто человек, с неизлечимой болезнью, говорит о смерти и небытие. И не могла понять, это первая стадия проживания горя — отрицание, или последняя — принятие. Но потом всё же заставила себя вернуться к разговору.

— Получается, в этой вселенной и той что-то пошло не по сценарию, дало сбой. Но почему другую вселенную вижу только я? По твоей теории, я повреждённый холон, которому суждено исчезнуть?

— Не только ты, — наморщил лоб Климов. — И в той вселенной должно что-то идти не так. А там ты видишь Виктора. А еще ты видишь другую вселенную только в этом доме, на территории этого дома, — поправил себя Роман. — Значит, добавляем еще один фактор: место.

— Что по этому поводу говорят «холоны»? — нахмурилась Пятницкая.

— Не факт, что дело только в них, — оперся на локоть Роман и ушёл в свои мысли. — Я вообще считаю, что более важно наблюдать и изучать сам факт взаимодействия двух вселенных. Особенно, если всё идёт к разрушению, то есть процесс финальный, и мы можем не успеть его изучит, если это завершиться быстро, а мы увязнем в деталях.

— Не хочешь ли ты сказать, — вдруг Пятницкой пришло неприятное осознание, — Что я могу умереть, как испорченный холон, и всё прекратится?

— Да, — согласился Стас. — Одно из свойств холона — растворятся, если холон не выполняет свои функции.

Теперь падения уже не казались Вике невинными случайностями. Допросилась, чтоб развеяли. И это в тот момент, когда она вдруг решила вернуться к нормальной жизни.

— Будем тебя беречь и наблюдать дальше за событиями, — вздохнул Климов. — И оставим на сегодня. Это надо обдумать. Твои родители когда приезжают? В среду?

— Не уверен. У них какая-то заминка в делах. Может, придётся ещё на неделю остаться. Поймут сегодня.

— Что если тогда тебе пожить у меня, пусть на диване, но всё спокойнее. Слишком уж много ты пьёшь воды. Сушит рот?

— Да, нет. Рисовым пудингом сегодня себя побаловал. Не переживай, я очень редко и чуть-чуть.

— Ладно, если что, предложение в силе.

***

«Ch^ateau d'Ouchy» оказался отелем в старом замке, подвергшемся реиновации.

Однако Пятницкая не смога восхититься современным интерьером в средневековых стенах, как было написано в описании гостиницы на гугл-карте, потому что Иван сидел в баре на открытой веранде.

— Белое вино в одиннадцать утра? — одобрительно закивала Виктория, садясь напротив Михайлова в плетёное кресло с мягкими подушками. — Прекрасная замена кофе.

Она закуталась в плед.

— Красиво здесь, — начал Иван после долгой паузы. Вика успела осушить бокал вина. И он налил ей снова из небольшого кувшинчика.

Сумрачное небо и тонкий слой тумана, застеливший Леман, добавляли таинственности моменту.

— Ты посмотрела программы медвузов? Выбрала что-то?

— Два дня прошло.

Иван неодобрительно посмотреть на Викторию.

— Это были входные, — театрально возмутилась она.

— Чего ты тянешь?

— Зачем ты давишь?

— Вот и поговорили, — тихо произнёс Иван и замолчал, разглядывая бокал с вином. — В гору идти тяжело. Под горку, конечно, проще, только больнее, когда кубарем.