Целительница: другая

– Помогло?

– Нет. Тот случай, когда думаешь, что уже достигла дна, но падаешь всё ниже и ниже. И, чтобы не чувствовать боли, я начала пить.

– Смотрю, поборола это пристрастие?

– Да, почти. Перестала чувствовать эффект. Что так плохо, что этак, но от алкоголя ещё и тошнит. Выпиваю пару бокалов вина, чтобы уснуть.

– Попрошу Веру, пусть тебе из Индии травяной чай привезёт. Будешь его пить перед сном. Есть у них там замечательный сбор, успокаивает. На себе проверил.

– А ты что, переживал?

– Переживал. Тяжело было принять, что большая часть людей общалась со мной только из-за статуса. Первые полгода было ещё ничего, люди думали, что я вернусь. А когда поняли, что нет, что я уже не помощник в их делах, стали игнорировать. Как-то мерзко, когда ты поздравляешь кого-то с днём рождения, а он тебе не отвечает, хотя ещё год назад неделями мог добиваться встречи с тобой. Но я считаю, мне повезло. И спасибо тебе, что тогда настояла на моём отъезде. Теперь я знаю, кто мой друг, а кто нет. Это ценно. И бизнес мой стал процветать. Я начал больше доверять тем, кто со мной остался работать, а они стали делать это эффективнее. Ладно, давай решать твои проблемы, у меня-то их нет: жив, здоров, прекрасная жена, доходный бизнес, да ещё радуюсь испанскому солнцу. Москву-то солнце не часто балует визитами. Так чем тебе помочь?

– Не знаю, – пожала плечами Пятницкая. – Нет, всё же знаю. Пойдём обратно. Я замёрзла.

– Идём, – согласился Иван и протянул ей руку, чтобы помочь переступить с песка на дорожку.

Пятницкая сделала ответное движение навстречу, но тут же оступилась и начала падать. Михайлов мгновенно отреагировал и поймал её. Голова Вики зависла в двадцати сантиметрах от большого булыжника, одиноко лежащего на песке.

Иван тяжело выдохнул, помог Виктории подняться и, промолчав про камень, чтобы не пугать свою спутницу, сказал:

– Так чем ещё я могу тебе помочь? Я подумаю, кто у меня остался в банковской сфере и куда тебя можно пристроить.

– Я не хочу в банк. Не моё это, – отряхиваясь, сказала Вика.

– Не зря дома сидела. И что хочешь?

– Не знаю.

– По тону понимаю, что знаешь. Рассказывай.

– В детстве мечтала стать врачом. Хирургом. Но это уже поздно.

– Почему? В России нет ограничений по возрасту при поступлении в вуз.

– Мне почти тридцать. Я закончу учиться лет в тридцать семь.

– Так ты хочешь или нет?

– У меня денег нет.

– Вот я и спрашиваю: чем тебе помочь?

– Но это безумная сумма будет.

– Для тебя – да, для меня – нет. Плюс выплаты растянуты по времени. Хочешь? Поступай.

– Мне нужно всё это переварить. Я нахожусь в шоковом состоянии.

– Не только же тебе людей удивлять.

– Дай мне пару дней, и я отвечу.

– Добро! А знаешь, я ведь не просто так приехал пораньше с Романом повидаться. Лиза позвонила, сказала, что тебя встретила и что у тебя что-то случилось.

– Спасибо Лизе. И спасибо, что приехал. Мне как-то легче на душе стало. Рада, что у меня есть близкие люди.

– Вот и славно.

***

Вика в нерешительности застыла в дверях гостиной: зайти посидеть с Романом и Иваном, выпить ещё вина или пойти спать?

– Поедешь завтра с нами в горы? – спросил Климов.

Иван в этот момент попытался протиснуться между Пятницкой и дверным косяком.

– Я не катаюсь на лыжах, – ответила она, делая шаг в комнату и освобождая проход Михайлову.

– Прогуляешься, а потом вместе пообедаем на свежем воздухе.

– Ладно, – согласилась Вика, вновь пятясь назад.

– Тогда подъём в семь. И… – замешкался Климов.

– Что, Ром?

– Ты можешь исцелить Стаса? Он толковый парень, если не будущий гений. Но с его болезнью… Он может умереть в любой момент.

Пятницкая уставилась в пол, не зная, что ответить. Ей даже не хотелось спросить, что за болезнь. Тело оцепенело от внутреннего холода, бесконечная грусть разлилась по венам, сердце пропустило стук. А где-то под оцепенением пульсировала мысль: нужно бежать отсюда.

«Хотела быть обычной? Вот. Будь».

– Ром, Вика потеряла дар, – тихо сказал Иван. – Она бы с радостью, но не сможет.

– Жаль, – искренне ответил Климов. – Извини за вопрос.

– Мне тоже жаль, – выдавила из себя Вика, стараясь сохранять голос спокойным. – Доброй ночи.

– Не забудь поставить будильник на семь! – крикнул ей вдогонку Михайлов.

Вика легла в кровать. Сначала она не поняла, что не так, а потом осознала, что не чувствует расслабления в постели. Положи её сейчас на лавку, эффект был бы тот же. Мышцы затвердели, как в ожидании очередного удара.

«Очередного? – подумала Виктория. – Когда я в последний раз расслаблялась? Разве что со Смолиным. Даже алкоголь не особо способствовал этому…»

Она стала глубоко дышать, ощущая, как сильно сдавлено её горло от языка до щитовидки. По телу побежали мурашки, словно показывая, что оно ещё не потеряло чувствительность. Только стало зябко, даже под одеялом. И так печально от мысли, что снова и снова она замечает у себя реакцию «сбежать». Вспомнилась череда детских садов и школ.

«Сколько их было? Три сада и две школы. Тула. Ярославль. Я всегда куда-то бежала. Или это началось не с меня? Беглянка. Ты прав, Рома, прав. Я беглянка».