Целительница: другая

– Я и расслабилась, и верю в твою реальность, и боюсь, что ты снова исчезнешь.

– А ещё? Чего ты боишься ещё?

Вика потупила взгляд.

– Милая…

– Боюсь снова сорваться на тебя.

– Знаешь, в чём парадокс? Если ты перестанешь отключать свои чувства, тогда настоящее для тебя будет именно сейчас, где мы вместе. Всё остальное – коллекция воспоминаний из прошлого. А будущего ещё нет. И да, я готов к твоим вспышкам гнева. Прости, что повторяюсь.

– Закажи мне тоже пива, – улыбнулась Вика. – Начнём расслабление с этого.

– Это, конечно, костыли. Хотя пока не стоит их убирать, вдруг окажутся несущей конструкцией. Подумаю, как организовать твоё общение с Фёдором. Пусть он разбирается.

– Не будет конфликта интересов? Ты к нему ходишь, и я пойду.

– Права. Может быть. Я как раз сейчас пошёл к другому психологу, потому как с Федей мы вдруг подружились. Какая ты у меня умная! Тогда найдём кого-то ещё по его совету.

– Хорошо, что мы друг друга нашли.

***

В окно номера заглядывала убывающая луна, заливая в комнату голубоватый мрак. Пятницкая лежала в объятиях мужа, страшась закрыть глаза, уснуть, а после проснуться одной в московской квартире, не понимая, какой сегодня день.

– Ты не спишь, – тихо сказал Витя.

– Нет, – грустно согласилась она.

– Мне кажется или я чувствую твой страх?

– Не кажется.

– Боишься проснуться в другом месте?

– Да.

– Что сейчас чувствует твоя кожа?

– Дрожь.

– А чувствует ли она мои объятия?

– Да.

– Ей тепло?

– Да, даже жарко. И сейчас мурашки побежали по телу.

– Не уходи в фантазии о том, что может быть, когда я касаюсь тебя. Только чувствуй, что сейчас. Есть ли давление моих рук на твою кожу? Приятно ли это?

Это было не совсем приятно, Вика отвыкла от того, что её кто-то обнимает. И ей было жарковато. Она заёрзала и приняла другую позу. Положила мужу голову на плечо, но чуть отодвинулась от него нижней частью тела.

– Что ты чувствуешь в тех местах, которые соприкасаются с простыней? Удобен ли по жёсткости матрас?

Тут всё было в порядке. Матрас был в меру жёстким, а простыни – умеренно мягкими, без излишней шелковистости. А ещё они приятно пахли. И Витя тоже.

– Как ты ощущаешь кожей одеяло? – вернул он её из нахлынувших фантазий.

Тогда Виктория вытащила одну ногу из-под одеяла, чтобы уменьшить температуру тела.

– Слышишь ли ты стук моего сердца?

И она расслышала эти умиротворяющие звуки.

– Посмотри на окно. Как ты осознаешь его по форме и размеру?

Оно было огромным – во всю правую стену. И воспринималось светлым пятном на тёмном фоне.

– Как ты опишешь фонарь, свет которого проникает в номер?

Теперь Вика заметила, что не только луна освещает комнату. Та больше отвечала за цвет подсветки. А основную работу делал крючкообразный столб со сливовидным плафоном на конце загогулины.

Пятницкая прикрыла глаза, делая глубокий вдох и медленный выдох. И её голова плотнее прижалась к груди Виктора.

– Что сейчас с тобой, милая? Какие ощущения и осознания?

– Расслабилась и проваливаюсь в сон. Спасибо. Оказывается, я очень устала. Что ты сейчас сделал? Это немножечко напоминает чудо.

– Я помог тебе отделить сенсорные ощущения от ожиданий, которые в нашей голове, а не в текущей реальности.

– Ты мой герой, милый. Я тебя очень люблю, – из последних сил прошептала Пятницкая, окончательно переставая бороться со сном.

– А я тебя.

***

Грудь Виктора вдруг окаменела, и сосок неприятно впился в висок Вики. Она резко села и открыла глаза. Она находилась на небольшом скальном возвышении у маленького бирюзового озера, растекающегося на три ручья. Рядом шумел водопад. А очнулась она из-за малюсенького камушка, который вонзился ей в голову.

– Четвёртый план, – прошептала Вика.

Чуть в стороне что-то зашуршало. Она обернулась. Из леса вышел бобёр, по-мультяшному виляя задом. Подошёл и сел рядом. Потом появилась стройная пожилая женщина с длинными волосами по пояс. Седина убила кудри, оставив кристально-белым волосам лишь волны. Вика сама на себе испытала этот эффект, только уничтожала его завораживающий результат, стягивая волосы в пучок. Вспомнила это и опять разбудила застаревшую боль, причиной которой был стыд за раннюю седину. Она всё ещё чувствовала свою вину от неумения проживать горе.

– Господи, какой-то замкнутый круг… Боль порождает боль. Что ж я не позволяю себе быть обычным человеком? Всё верю в свою сверхъестественность.

– Здравствуй, Вика. Рада возможности побеседовать с тобой, – заструился мягкий голос женщины.

– Привет, бабуль. Твой питомец? – кивнула Вика, указывая на бобра. – Тут кошечки не в почёте?

– Твой новый тотем.

– А что не так с медведицей? Она как-то посолиднее, – спросила Вика, взглянув на себя в гладь озера.

Оттуда ей подмигнуло отражение в обличье чёрной медведицы.

– У тебя будет два основных тотема. Хорошая идея, верно?

– Медведобобриха или бобромедведица? – пошутила Вика, приглушая своё волнение: новые тотемы не раздают просто так, значит, впереди ждут очередные приключения. – Зачем мне это?