Целицельница 2

Едва ли не оптимальный вариант. При необходимости могла устроиться в любую больницу, где среднего медицинского персонала всегда не хватало. Да и с даром хорошо. Если вдруг проколюсь, есть, чем объясниться.

Потом пересчитала деньги. Крупные купюры отложила в одну кучку, мелкие в другую.

Андрей на мне не экономил. На пару лет вольготной жизни вполне хватало. А ведь были еще карточки…

Воспоминания об отце, Ревазе, дядьке Прохоре, Андрее не резали по живому. Они словно заставляли вновь и вновь мобилизоваться, собирая какую-то незнакомую мне Александру.

Возможно, так было даже лучше. Я не считала себя слабачкой, что доказала работая на месте теракта, но та, вчерашняя Сашка, события сегодняшнего дня вряд ли бы выдержала.

Прежде чем взять в руки магофон, приняла душ и переоделась во все новое. Словно это могло помочь принять образ, с которым предстоит жить. Потом налила чай и, прихватив вместе с кружкой пачку печенья, вернулась в спальню. Поставив все на прикроватную тумбочку, включила телевизор — скоро должна была начаться новостная программа на основном канале, забралась на кровать. Приподняв подушки, устроилась удобнее.

Память словно только этого и ждала, буквально впечатав в мгновения, так резко изменившие мою жизнь.

Шестеро бойцов в черном камуфляже, возникшие словно ниоткуда. Смачные звуки выстрелов. Падающие на землю Владимир, Сергей, Док, Андрей…

В прикрывающей меня группе было пятеро.

Что стало с еще двоими, я не видела, но вряд ли что-то хорошее. Все пятеро — в брониках, у всех амулеты защиты, которые без труда выдерживали и очередь из автомата.

Они падали после первых же выстрелов.

Так не могло быть, но… было!

Понимая, что тянуть дальше, делать себе больнее, просмотрела контакты, заранее вбитые Андреем в магофон. Их было всего три. Дядьки Прохора, самого Андрея и князя Трубецкого, что с учетом опекунства выглядело более чем ожидаемо.

Вот только первые двое были недоступны.

Мне оставалось верить, что не навсегда.

До новостной программы оставалось еще минут тридцать — шла очередная мыльная опера, когда я нажала на вызов, гадая, ответит князь или нет. В отличие от телефонов, номера магофонов при звонках не определялись, а незнакомые, при определенных настройках, еще и блокировались.

Я надеялась, что это не мой вариант.

Мне повезло. Соединение прошло уже после четвертого гудка:

— Слушаю, — холодно произнес князь.

— Трофим Иванович… — осторожно начала я, рассчитывая на любую реакцию.

Вот только повисшей паузы я не ожидала.

К счастью, продолжалась она недолго:

— Саша? — словно не веря, осторожно спросил он.

— Я, Трофим Иванович, — включила я видеорежим.

Он ответил тем же, дав увидеть не только кусок кабинета, в котором находился, но и следы усталости на своем лице.

— У тебя все в порядке? — уточнил он, с напряжением разглядывая меня. Взгляд метался по моему телу, постепенно теряя тревожность.

— Да, — попыталась я улыбнуться, с трудом представляя, что пережил он за эти несколько часов. — Я в безопасности. Что с отцом?

Взгляд Трубецкого резко остановился, ушел вниз…

У меня внутри все оборвалось, но…

Я боялась худшего:

— Конвой передал тревожный код. Больше на связь они не выходили. Поисковики пробиться пока не могут, в зоне сильный магический шторм.

Самообладание дало сбой, но то, что помогало держаться, оказалось сильнее. Сердце только раз дернулось, чтобы тут же вновь забиться ровно.

Все происходящее было только началом.

Мне же предстояло дойти до самого конца.

— А Андрей? — твердо посмотрела я на князя.

Тот медленно, натужно выдохнул сквозь стиснутые зубы:

— Состояние крайне тяжелое, — наконец произнес он. — Целители делают все возможное…

— А остальные? — не дала я ему закончить.

Про «все возможное и невозможное», знала не хуже него.

— Можно сказать, что отделались легким испугом, — не то скривился, не то грустно улыбнулся он. — Сломанные ребра, гематомы, контузии. Там был специальный боезапас. Вывести из строя, но не убить.

— Тогда все складывается, — нахмурившись, кивнула я в ответ.

— Саша? — на этот раз в его голосе слышалось удивление.

— Трофим Иванович, — грустно вздохнула я, — охотились не на меня, а на дядьку Прохора и Андрея. Крестный не раз говорил, что заставить их потерять осторожность может только моя безопасность. Но вы ведь и сами это уже поняли.

Комментировать мои слова Трубецкой не торопился. Просто смотрел, смотрел, смотрел…

— Я услышал, — наконец, произнес он. — Теперь, что касается тебя…

— Извините, перезвоню, — увидев на экране телевизора идущую красным строку, сбросила я вызов.

Внутри опять холодно… безжалостно дергало предчувствием.

Подхватив валявшийся рядом пульт, сделала звук громче.

Сначала пошла заставка экстренного выпуска, затем…

Появившиеся кадры были страшными. На фоне рвущегося к небу огня и под аккомпанемент завывания сирен, развалины дома. Одного. Второго. Третьего… Затем ракурс изменился, дав возможность увидеть разрушенную до основания улицу. А потом камера поднялась еще выше, уже окончательно выбив воздух из моих легких.