Целицельница 2

— Это позволяет тебе вести себя по-хамски? — уточнила я, заметив появление у выхода пары знакомых лиц.

— Слушай, детка, — подался ко мне Бабичев.

— Какие люди! — насмешливо протянул подошедший вместе с Игорем Трубецкой.

Бабичев оглянулся…

— Саш, — предложил мне руку Игорь, — тут без тебя разберутся.

Я кивнула, ухватилась за подставленный локоть. Конечно, и сама могла за себя постоять, но…

Знать, что тебя есть, кому защитить, для девушки очень приятно.

— Как вы здесь оказались так вовремя? — уже выйдя на стоянку, спросила я у Игоря.

Очень хотелось оглянуться, но я сдержала порыв. Для драки не дойдет — не тот повод, а уж в умении убеждать словесно Трубецкой-младший был неподражаем.

— Иван Тохе прислал сообщение, что этот тип на тебя глаз положил. Как только нас распустили, рванули сюда.

— Беспокоились? — остановилась я у своей машинки.

Та, на которой приехали парни, стояла у самого выхода.

— За Виктора, — ухмыльнулся Игорь. — А то пришлось бы потом труп прятать.

Сказано было настолько серьезным тоном, что я сначала даже опешила. Неужели они обо мне такого плохого мнения. Затем вспомнила о проснувшейся утром собственной кровожадности и была вынуждена признать: трупы — не трупы, но мало ли чем все могло закончить.

И только потом поняла, что это — шутка.

Засмеялись мы оба. И неважно, что повод вроде как был разный.

* * *

В кафе мы приехали первыми. Устроились за столиком у окна. Пока ждали остальных, заказали по безалкогольному коктейлю.

Я бы предпочла что-нибудь посущественнее, но…

Отрываться от коллектива не хотелось.

В отличие от меня, коллектив был в ударе. Пообщаться на тему: кто и насколько изменился за время отпуска они, похоже, не успели, и теперь развлекали меня рассказами о сокурсниках.

Если бы не солдафонский юмор…

Благодаря Андрею и Ревазу я была знакома с этой частью армейских будней, так что понимала, где и над чем смеяться.

И все было бы просто замечательно, не испорть все сама.

— Саш, — перебила я Трубецкого-младшего, который собирался поведать нам очередную байку, — а что это было там, у Академии?

Он как-то резко замкнулся. Бросил взгляд исподлобья на явно подобравшегося Игоря.

Реакция была странной. Более того, для меня она оказалась совершенно неожиданной.

Я-то рассчитывала на то, что переведут разговор в шутку, намекая на их, мужские игры, а тут…

— Уверена, что хочешь знать? — после недолгого, но многозначительного молчания, мрачно поинтересовался тезка.

Вопрос был из тех, на которые ловятся, как на крючок. Я исключением не стала:

— Да, уверена, — солгав, твердо произнесла я.

Вступления оказалось достаточно, чтобы включился инстинкт самосохранения, намекавший, что многие знания — многие печали. Вот только отступать было поздно. Сказав «а»…

Прежде чем заговорить вновь, тезка расстегнул пуговицу на воротнике-стойке парадного кителя, потянув за цепочку, вытащил наружу похожий на часы амулет. Только вместо стрелки был черный овальный камень.

Повернув этот самый камень, Трубецкой-младший «выставил» его на шесть часов. И лишь после этого вновь посмотрел на меня.

Защита от подслушивания!

У отца был такой амулет. Техническими средствами не пробить. Да и магией ключик подобрать непросто.

— После той истории, для вразумления, отец показал мне одну бумагу, — сложив руки на груди, не очень довольно начал тезка.

Начало было не очень… Та история, когда осталась один на один с двумя слетевшими с катушек наркоманами.

Антонина Ушакова и ее парень.

Вседозволенность и избалованность с одной стороны. Извращенная любовь — с другой.

Сочетание получилось страшным, оставив в этой истории кровавый след.

— Какую бумагу? — отставила я практически еще полный бокал. Машинально пододвинулась.

Особой нужды не было — амулет надежно прикрывал от подслушивания, но когда речь заходила о тайнах…

В таких случаях хотелось быть как можно ближе.

— Свидетельство о временном попечительстве над девицей дворянского происхождения, именуемой Салтыковой Александрой Игнатьевной, — не отведя от меня взгляда, четко, по словам произнес он. — И не просто свидетельство, а еще и с резолюцией Его Императорского Величества, что делает эту бумагу особо весомой.

Я отшатнулась, когда он еще только начал говорить. Схватилась за стакан с коктейлем, тут же вновь поставив его на место. Потянулась за салфеткой…

Игорь перехватил руку. Бережно сжал ладонь…

Я оценила его желание поддержать, но вместо слов благодарности за чуткость, в голове набатом билось: «Отец! Отец. Отец…»

Нет, с ним все было в порядке, я чувствовала. Но это сейчас. А вот что будет потом?!

— Саш, — взгляд тезки несколько смягчился, — такое попечительство оформляется, когда родители несовершеннолетнего служат в определенных структурах и выполняют особое задание. — И не важно, как твое настоящее имя…

— Меня зовут Александра, — перебила я его. Закрыла глаза, чувствуя, как близко подступила паника.

Сейчас бы побыть одной. Привести мысли в порядок…

— Ты ведь так и не осознала, что это значит, — «встряхнул» меня Трубецкой.

Открыв глаза, посмотрела на тезку, давая понять, что готова к продолжению откровений.