Цельное чувство

Эта сонь, да тишь, да дрема,
Пуховой уют…
До чего мне все знакомо
И привычно тут.

Ни забота не тревожит,

Ни добро, ни зло.
Ах, не может быть, не может,
Чтобы все прошло!

Будет ночь навеки длиться

И ночник гореть,
Чтобы нам не измениться
И не умереть.

Чтобы вечность сонной дремой

Нас качала так,
Словно в комнате знакомой
Тихий полумрак.

3. «Желай не желай — не оставишь навеки…»

Желай не желай — не оставишь навеки
Ты следа на этой забвенной земле.
Легко и навек закрываются веки.
О, память! О, слабая лампа во мгле.

И самые близкие люди забудут…

Те бледные и неживые черты,
Которые все ж вспоминать они будут,
Ведь это другой, это тень, а не ты.

Но разве теперь, о, не так же ли точно

Ты тень, только призрак и тень для других?
Лишь образ двоящийся, зыбкий, непрочный:
Мелькнул — и пропал. Говорил — и затих.

Мы видим, мы слышим и мы осязаем,

Мы любим людей, обнимаем друзей.
Но мы забываем, но мы исчезаем
На бледном экране бледней и бледней!..

«Останься в памяти навеки…»

Останься в памяти навеки,
Какой в тот миг предстала ты:
Слегка опущенные веки,
Почти что детские черты,

И дикой розы на ланитах

Едва расцветшая весна,
И на устах полуоткрытых
Полуулыбки тишина.

«Тот, кто видел мир сквозь слезы…»

Тот, кто видел мир сквозь слезы,
Знает, как горят светло
Феерические розы
Сквозь их влагу и тепло.

Как волшебен блеск павлиний,

Как лучист его алмаз
Через легкий, через синий,
Через теплый иней глаз.

Молитва

Взгляни с высот недостижимых,
Людских молений не отринь
И на овец, Тобой хранимых,
Свой взор с любовью Отчей кинь.

Мы так ничтожны и мгновенны!

Что было б, что б осталось в нас,
Когда б не этот сокровенный
С Тобой нас единящий час?

Я знаю: Ты нахмуришь брови,

И с громом стогна задрожат,
И теплые потоки крови
Поля и веси орошат.

Но не карай нас карой строгой,

Наш охрани земной удел,
Дай нам пройти своей дорогой
Без горьких слез, без громких дел.

И как великую награду

За долгий путь, за труд людской
Пошли нам тихую отраду —
Молитвы радость и покой!

Биче

О, мудрая умбрийская весна
И детский праздник — дедовский обычай!
На площади среди подруг бледна,
Строга, серьезна маленькая Биче.

И мальчик, лет двенадцати, проказник

И забияка, приоткрывши рот,
Глядит на девочку, на яркий праздник,
На пестрые наряды и народ,

На платья золотистого парчу,

Вязь фероньеры и полоску банта,
И стих весь мир, и тихо, тихо — чу! —
Запел впервые стих в душе у Данта.

Нормандия