Цельное чувство

«Нонушка, Муравьева,
Мурашка!
Скоро ль будут готовы
Чайные чашки?
А ты, Катюша,
Послушай!
Что же ты на вечер
Пришла в охотничьих сапогах?
Посмотри, как милая Визинка
Разрядилась, просто страх!
И Лизхен, Лизанька!
Надо бы открытые плечи,
Белое бальное платье.
Ах, Катюша, вечно проказница
Катя, Смешная такая!
А еще княгиня Трубецкая,
Придворный муж,
И по рождению к тому ж
Француженка…

Завалишин считает лишним,

Не придет!
Ну что же, Бог с ним, очень рады,
Мы для него ведь аристократы,
А он плебей, народ!»

Ивашев пришел во фраке,

Целует дамам руки,
Стараясь не замечать,
Что не светской, любезной скуки
На этих лицах печать,
А привычной заботы знаки.
Стараясь не замечать,
Что не очень свежи фраки
И что старость идет, как тать.
Стараясь не замечать
И главное не молчать,
А так, как раньше в гостиных,
О пустяках невинных,
О слухах, о сплетнях старинных
Болтать, говорить, отвечать.

Полупоклоны,

Полунамеки,
Шепот салонный,
Ропот далекий.
Так же все было,
Было когда-то,
Сердце забыло…

Семисвечник

I. «Семисвечник святой мечты…»

Семисвечник святой мечты
С просветленной, чистой душою
Зажигаешь под праздник ты.
О, наверно, светлы такою
Неземной, иной белизною
В книге мира под божьей рукою
Неисписанные листы!

II. «Ты всегда говоришь: “борух”…»

Ты всегда говоришь: «борух».
Это значит: «благословенно».
Всюду божий, праведный дух.
В мире все нетленно, священно.
Я ж забыл про слово «борух»,
И мой дух стал скуден и сух
В обезбоженной, скудной вселенной.

III. «И плоды, и хлеб, и вино…»

И плоды, и хлеб, и вино —
Все до маковой, малой росинки,
Все молитвою освящено.
Шепчешь, шепчешь слова без запинки,
Воду пьешь иль вино — все равно!
Если только опустишь на дно
Нард душистый — молитвы крупинки.

IV. «Десять заповедей мезузы…»

Десять заповедей мезузы
Освящают в жилище вход.
Запрещенья, путы и узы,
Сколько мелочных вечных забот!
Но средь бурных, великих вод
Не от этого ль тяжкого груза
Твой корабль не тонет — плывет?

V. «Не задул, не задул твоих свеч…»

Не задул, не задул твоих свеч
Бурный ветер, ветер гонений.
Мог он только их ярче разжечь:
Все звучит, звучит твоя речь,
Все горит и горит твой гений.
Не пришло еще время лечь
Для глубоких отдохновений.

VI. «Пасха, Пасха, накрытый стол…»

Пасха, Пасха, накрытый стол,
Скатерть чистая, светлые лица
И для деда кресло-престол,
Чтоб за трапезой петь и молиться…
Я забыл, отвернулся, ушел.
Горький «морейр» и острый рассол —
Детских образов мне вереница.

VII. «Семисвечник, гори, светись…»