Целуй девочек

– Наоми Кросс удовлетворяет его требованиям? – тихо спросил Сэмпсон. – Что удалось установить на настоящий момент оперативной следственной группе?

Ник Раскин ответил не сразу. Не знаю, обдумывал он ответ или просто набивал себе цену.

– Фотография Наомй есть на информационном стенде ФБР? На стенде «Красавицы и чудовище»? – спросил я у Раскина.

– Да, есть, – заговорил вдруг Дэйви Сайкс. – Ее фотография висит на большом стенде.

Глава 13

«Сделай так, чтобы это была не Липучка. Ее жизнь только начинается», – молился я про себя, пока мы приближались к месту преступления.

Жуткие, отвратительные вещи происходят в наше время с ни в чем не повинными, ни о чем не подозревающими людьми. Они случаются практически в каждом большом городе, даже в маленьких городках, деревнях с сотней и менее жителей. Однако создается впечатление, что большинство этих жестоких, не укладывающихся в голове преступлений совершается в Америке.

Раскин резко затормозил, когда за крутым поворотом мы увидели красно-синие огоньки мигалок. Несколько полицейских автомобилей и фургонов «Скорой помощи» торжественным строем расположились на опушке густого соснового леса.

Около дюжины машин были беспорядочно припаркованы на обочине двухполосного муниципального шоссе. Здесь, в Богом забытой глуши, движение не отличалось интенсивностью. Вездесущая свора охотников за сенсацией пока еще не подоспела. Раскин припарковал машину за последним в цепочке автомобилей темно-синим «линкольном» модели «таункар». С тем же успехом на нем можно было громадными буквами написать: «Федеральное бюро расследований».

Обычная процедура обследования места преступления была в разгаре. Между стволами сосен протянули желтую ленту, чтобы обозначить периметр. Две кареты «Скорой помощи» уткнулись тупыми носами в заросли деревьев.

Выбравшись из машины, я словно перестал ощущать собственное тело, поле зрения сузилось.

Как будто мне никогда не приходилось видеть ничего подобного. Я отчетливо помнил самую жуткую сцену из дела Сонеджи. Труп ребенка на берегу мутной речки. Страшные воспоминания из прошлого смешались с кошмаром настоящего.

«Сделай так, чтобы это была не Липучка».

Сэмпсон слегка придерживал меня за руку, пока мы шли вслед за детективами Раскином и Сайксом. Углубившись в чащу леса, мы наконец разглядели среди группы высоких сосен силуэты нескольких фигур. Мужских и женских.

По крайней мере, половина из присутствующих была в строгих темных костюмах. Словно мы неожиданно наткнулись на пикник какой-то бухгалтерской фирмы или сборище столичных юристов и банкиров.

Мрачную тишину нарушали лишь щелчки фотокамер оперативников. Снимались крупные планы.

Двое криминалистов-профессионалов, уже облаченных в прозрачные резиновые перчатки, искали улики и записывали что-то в маленькие блокноты.

Меня донимало страшное предчувствие, что сейчас мы обнаружим Липучку. Я отталкивал его от себя, пытался увернуться, как от нежеланного прикосновения десницы ангела или Бога. Я резко отвернулся, как будто это могло спасти меня от того, что предстояло увидеть.

– Ну, ясное дело, – пробормотал Сэмпсон, – фэбээровцы выбрались на природу, чтобы взять след.

Мы словно приближались к осиному гнезду. Они собрались в кружок и шепотом делились своими секретами.

Я чувствовал, как под ногами шуршат листья, похрустывают мелкие ветки. Здесь я не в качестве полицейского. Я – гражданское лицо.

Наконец нашему взору открылось обнаженное тело. Вернее, то, что от него осталось. Нигде никаких предметов одежды не видно. Женщина привязана к стволу молодого деревца при помощи толстого кожаного ремня.

– О Боже, Алекс! – выдохнул Сэмпсон.

Глава 14

– Кто эта женщина? – тихо спросил я, когда мы подошли к необычной группе представителей правопорядка, «многоведомственной артели», как окрестил ее Ник Раскин.

Убитая была белой женщиной, большего о ней сказать в данный момент не представлялось возможным. Птицы и звери вдоволь полакомились ею, и теперь в ней трудно было распознать человека. Вместо глаз – пустые темные провалы, словно прожженные насквозь дыры. Лица не стало: кожа и мышечная ткань обглоданы.

– А это еще что за парочка? – обратилась к Раскину одна из агентов ФБР, плотно сбитая блондинка лет тридцати с небольшим. Ее противный голос удачно гармонировал с отталкивающей внешностью: у нее были толстые, ярко накрашенные губы и крючковатый мясистый нос. К счастью, она избавила нас как от традиционной для ФБР улыбки жизнерадостного туриста, так и от знаменитого фэбээровского дружеского рукопожатия.

Ник Раскин с ней не церемонился. Первый светлый момент в его поведении за день.

– Это детектив Алекс Кросс и его напарник детектив Джон Сэмпсон. Прибыли из Вашингтона. У детектива Кросса в Дьюке пропала племянница. Наоми Кросс. Уполномоченный спецагент Джойс Кинни, – представил он нам фэбээровку.

Агент Кинни нахмурилась, а может быть, и злобно усмехнулась.