Целуй меня

Я киваю. Да, сделала. И теперь мне остается только надеяться, что она не принесла в жертву себя. Держа в объятиях своего сына, я понимаю, что никогда не любил Уну сильнее, чем сейчас. Она нужна мне. Я нужен ей. Я буду оберегать нашего сына ценой собственной жизни, пока Уна не вернется домой. Она обещала мне.

— Взорви грузовик, — говорю я и, перешагнув через трупы, направляюсь к нашей машине.

Глава 27

Уна

Спина ударяется о бетонный пол с глухим стуком, эхом отдающимся в каждой косточке. Парень упирается коленом мне в грудь и наносит несколько ударов по лицу. Я пытаюсь защищаться, но это бесполезно. После долгого пребывания в искусственном сне мышцы ослабли, а организм еще не восстановился после родов – ребенок появился на свет всего неделю назад. Но в этом и заключается суть «Элиты» – уметь переносить любую боль. Слабым здесь не место. Николай держит свое слово, хотя именно по его приказу меня погрузили в искусственный сон.

— Я думал, она лучшая, — ворчит парень, замахиваясь для очередного удара. Кто-то из бойцов хихикает. Сопляку не мешало бы научиться уважению, он слишком много о себе возомнил.

Чтобы усыпить его бдительность, я позволяю ему нанести мне еще два удара, а потом, собрав все свои силы, вырываюсь и бью его в горло. Широко раскрыв глаза, он заходится в кашле и пытается сделать вдох через травмированную трахею. Лицо парня становится багровым, и я, оттолкнув его от себя, становлюсь на четвереньки и сплевываю кровь на бетонный пол. Раньше я с удовольствием оказалась бы на этом бетоне ради схватки с недавно обученными бойцами, кто еще преподаст им достойный урок? Но сейчас у меня болит каждая клеточка тела. Лицо распухло, и я почти уверена, что нос и челюсть сломаны. Каждый вдох отдается болью в ребрах. Костяшки пальцев стесаны до костей.

Вот что значит оправдывать ожидания Николая.

В поле моего зрения появляются его до блеска начищенные туфли. Николай присаживается передо мной на корточки, точь-в-точь как Неро, когда желает подчеркнуть свое исключительное право властвовать. Пальцем Николай приподнимает мой подбородок, вынуждая взглянуть на него. Целенаправленным усилием воли я стираю с лица малейшие следы каких-либо эмоций и смотрю на него из-под распухших век.

— Когда-то ты была лучшей, Уна, — говорит он, и на лице его читается разочарование. Я молчу. Николай качает головой и уходит. Я просто смотрю ему вслед. Возле двери, прислонившись к стене и скрестив на груди мощные руки, стоит Саша. Его брови сдвинуты, взгляд хмурый. Пройдя мимо меня, он встает перед бойцами, и все они вытягиваются по стойке смирно.

— Адам, вернись в строй, — резко говорит Саша, и парень, который только что выбил из меня все дерьмо, вскакивает на ноги, держась за горло. — Учти на будущее, ты недооценил ее, решив, что она слабее. Сейчас она действительно слаба. Однако… — он делает шаг назад и встает рядом со мной. — Уна Иванова – единственный в своем роде боец. Ее имя известно всем. Она в одиночку представляет собой большую угрозу, чем вы все вместе взятые. Воспользуйся ее слабостью – на здоровье, так поступает каждый нормальный боец. Но! Не проявляй к ней неуважения. Даже в самой худшей своей форме она все равно превосходит тебя, Адам.

Меня злит, что Саша постоянно называет меня слабой.

— Все свободны, — говорит он, и все расходятся, направляясь через весь тренировочный зал в казарму. Саша поворачивается и внимательно осматривает каждый сантиметр моего тела. Догадываюсь, что он оценивает повреждения.

— Ты в хреновой форме.

— Черт возьми, я только родила ребенка, — рычу я, хотя отлично знаю, что это не оправдание. Только не в этом месте.

Саша вздыхает и оттягивает в сторону ворот моей майки, открывая огромный, отвратительного вида кровоподтек, который свидетельствует о травме плеча. Я почти уверена, что порвала связки, но, честно говоря, по сравнению со сломанными костями и сотрясением мозга, это пустяки.

— Идем, — он разворачивается в сторону двери и, набрав код на панели, выходит в коридор. Я следую за ним. Дойдя до двери в конце коридора, Саша открывает ее, и мне хочется развернуться и бежать.

— Саша, — со стоном протягиваю я.

Он резко разворачивается и сурово смотрит на меня.

— Это первый день. Уна, если ты быстро не приведешь себя в форму, он позволит им убить тебя. Ты вернешь его благосклонность только в том случае, если снова станешь прежней, — Саша выгибает бровь. — Ты вновь должна стать лучшей.

Он прав. Я знаю, что прав. Саша подходит к огромной металлической ванне и включает воду. Потом открывает стоящий в углу большой холодильник, вытаскивает из него лед – несколько ведер отправляются в ванну – и протягивает мне руку. Я раздеваюсь, подхожу, делаю глубокий вдох, а затем, опираясь на его руку, переступаю через бортик. Самый простой способ принятия ледяной ванны – это скорость. Поэтому я быстро встаю в лед обеими ногами, делаю резкий вдох и погружаюсь в воду.

— Лучше уж удар электрического тока, — цежу я сквозь стиснутые зубы. Ледяной холод только усиливает боль, заставляя пульсировать каждую клеточку моего тела.