Целую, Кощей

Я с трудом оторвался от созерцания монашек и вперил строгий, как мне казалось, взор в матушку-настоятельницу.

– Правая рука господина нашего, – продолжал представлять меня дед. – Не так моргнёшь и… сама понимаешь, не маленькая.

– Батюшка Секретарь, – слегка поклонилась мне Фёкла.

– По делу мы, – коротко заявил я. – Где мы тут поговорить можем?

– Входи, батюшка и ты, дедушка Михалыч. А вот охране вашей входа в монастырь нет. Пущай за воротами обождут.

– Я смотрю, – так же спокойно протянул дед, – ты, карга старая, совсем на старости лет берега попутала. Забыла на кого работаешь? Так мы это дело быстро поправим, помоложе, поумнее найдём.

– А ты не пугай меня, Михалыч, – слегка испуганно, но с вызовом заявила Фёкла. – Я пуганная-перепуганная. И не такие как ты…

– Аристофан, – перебил её я. – Прирежь эту дуру.

Аристофан тут же подскочил к настоятельнице и у её горла замерло лезвие непонятно откуда взявшегося ножа. Девушки за спиной настоятельницы ахнули, а Аристофан обернулся ко мне:

– Можно потом братве крови в натуре хлебнуть?

– Аристофанчик, – вдруг протянула прерывистым голосом Фёкла, – ты, што ли? Не признала в мирском обличии. А это – ребята твои ить? А чаво же вы сразу-то не сказали? И вы, дедушка Михалыч, накинулись сразу я и опешила, растерялась… Не надо меня резать, господин Захаров, батюшка-Статс-секретарь…

– Отбой, Аристофан, – скомандовал я. И добавил многозначительно: – Пока отбой.

– Кто ж так гостей дорогих встречает? – укоризненно покачал головой дед. – Устали мы с дороги, матушка. Накорми батюшку-Секретаря, обогрей, уважь, а там и побалакаем о делах ваших грешных.

– Проходите, проходите, – засуетилась Фёкла, счастливая, что избежала ножа Аристофана. – Сейчас же стол накроют, не сумлевайтесь! А если, – она подмигнула мне, – возжелаете еще чаво, батюшка, так я немедля вам послушницу пришлю. Али двух?

Действительно, бордель. Нет уж, спасибо, мне такой любви не надо.

– Благодарствуйте, откушаем, – кивнул я, чувствуя, как в животе намекающе заурчало. – А остального не надо. Не для забав мы сюда прибыли.

Бесы остались во дворе бесстыже подмигивать монашкам, а нас с дедом провели темными узкими коридорами и ступенями на второй этаж в келью настоятельницы. Ага, келья. Метров двадцать на двадцать, куча вычурной резной мебели, ковры на полу и на стенах, большой стол и огромная кровать, приспособленная явно не только для сна.

Не успели мы усесться за стол, как миленькие девушки в монашеских одеждах, которые, тем не менее, весьма соблазнительно оттопыривались и спереди и сзади, быстро накрыли на стол и, хихикая, испарились, оставив нас втроём.

– Угощайтесь, гости дорогие, – услужливо подсовывала нам яства Фёкла. – Вот икорочка белужья, вот осетрок пареный, еще сегодня в речке плескался, а вот и окуньки в сметане да пироги с визигой, капусткой. Извиняйте, мяса нет, день нынеча постный, но ежели прикажете…

– Этого достаточно, – строго кивнул я. – Не пировать мы сюда прибыли.

– Ну, хоть водочки отпейте, батюшка! Наливочки, дедушка Михалыч?

Дед, было, потянулся к бутылкам, но наткнувшись на мой суровый взгляд, с сожалением отдернул руку:

– Благодарствуем, матушка. Только водочку ужо опосля дела отведаем, – и он вдруг так фривольно подмигнул Фёкле, что я чуть не поперхнулся икрой.

Фёкла понятливо заулыбалась деду и подмигнула в ответ. Я почувствовал себя лишним. Точнее – жутко захотелось удрать и не видеть этого престарелого флирта. И я бы удрал, только осётр и пироги не дали встать из-за стола. Колдовство какое-то не иначе.

К сожалению, всё хорошее рано или поздно заканчивается, даже монастырская постная еда. Решительно отодвинув пустую миску, тайком расстегнув пуговицу на джинсах… ух, хорошо… я перешел к делу:

– У нас, матушка Феврония, два дельца к вам наметились. Первое дело простое, но спешное. Марьяна, сестра Гороха к вам завтра прибудет, – Фёкла кивнула головой. – Всё ли у вас готово к встрече?

– А чаво готовиться, батюшка? Келью ей просторную дадим, едой не обидим, глаз не спустим.

– Вот и славно. Теперь второй вопрос. И тут я вам исключительно по дружбе и в память об этом осетре, настоятельно рекомендую проявить полную поддержку и понимание и не идти вразрез с генеральной линией нашего Великого и Ужасного, а оказывать содействие нам, как легитимным представителям вышеуказанного лица.

– Чавой-то? – оторопела настоятельница.

А Михалыч уважительно посмотрел на меня и перевел:

– Бабки гони.

– Какие такие бабки? Нет у меня тута никаких бабок, только девицы молоденькие да пригожие, ладные, что ягодки твои. Позвать?

– Мать, ты не придуривайся, – строго сказал Михалыч. – Кощей очень сердит на тебя, что долю в общак отстегивать перестала. А Кощея сердить… Сама понимаешь, никому не след.

– Дедушка Михалыч, – заныла Фёкла. – Ну, нетути у меня денежек! То, сё и разлетелися они, закончилися. На девиц-то моих, знаешь какие расходы?

– Не жалоби меня, – хмыкнул Михалыч. – И байки не рассказывай. А от по доброте душевной, я тебе загадку загадаю. А ты подумай.

– Что еще за загадка? – проворчала Фёкла.