Целую, Кощей

Пока я, скучая, рылся в письменном столе Кощея, дед с Калымдаем, после небольшого спора выбрали подходящие на их взгляд доспехи и принялись по частям доставать их из шкафа и раскладывать по полу. Я с неприязнью рассматривал это громыхающее железо, совершенно не представляя, как можно таскать на себе дополнительные килограмм шестьдесят-семьдесят, да и еще и сражаться при этом. Хэви метал, блин. Надеюсь, мне сражаться не придется. Напялят на меня этот ужас, погрузят на Максимилиана, а потом снова сгрузят и размонтируют, а мечом махать не, не получится. Пусть царь-батюшка воинскими забавами себя развлекает, мне такой радости не надо.

Мои соратники задумчиво стояли над доспехом, а я сидел в кресле и без энтузиазма наблюдал за действиями этих специалистов.

– Снизу начнем, – решился, наконец, Михалыч. – Ну-ка, Федька, вытягивай ноги!

Прямо поверх джинсов и кроссовок, мне натянули эдакие железные сапоги до колен, потом прицепили к ним полукруглые сочленения, а сверху прикрепили штанины, доходящие до самых… до самого верха ног, короче. Потом заставили встать и украсили меня металлическими шортиками, раскрывающимися сбоку на петлях.

– Попрыгайте немного, Федор Васильевич, – попросил Калымдай.

Смешно ага. Меня уже только с помощью домкрата перемещать можно. Тем не менее я попытался подпрыгнуть и на удивление это получилось легко и высоко.

– Ух ты! Титановый сплав? Да они легкие совсем, дед, слышишь?! Если и мечи у рыцарей такие, я теперь понимаю, как они по нескольку часов друг с другом рубились!

– Не, внучек, – захекал дед, прилаживая короткую юбочку поверх шортиков (только бы Гюнтер не зашел). – Енто же Кощеевы доспехи, особые. А лыцари из обычного железа доспех таскают. Вот и приходитси им такими бугаями быть, чтобы с такой кучей железа справитьси. А для ентого – кушать много надо. Хочешь пирожок?

И дед полез в свой безразмерный кошель.

– Да мне-то зачем, дед? Я рыцарем становиться не собираюсь. А с чем пирожок?

– Теперь туловище прикроем, – обрадовал меня Калымдай, покачивая в руках верхнюю часть доспеха.

– Я скоро как космонавт в скафандре буду, – пожаловался я.

– Будешь, внучек, будешь, – не понял, но согласился дед, с интересом разглядывая шлем. – Гляди-ка, какую рожу себе Кощей-батюшка вылепил!

Шлем, действительно обладал вытянутой то ли собачьей, то ли волчьей мордой и вид у него был не столько зловещий, сколько забавный. Мне он напомнил маскарадную маску волка на утреннике в детском саду.

Наконец и шлем был водружен на мою голову и, натянув на руки вполне такие гибкие рукавицы, я оказался готов к подвигам.

– Где этот дракон?! – взревел я, имитируя благородного рыцаря, у которого только что свистнули даму сердца, но дед с Калымдаем не ужаснулись, а покатились со смеху.

– Ох и голосок у тебя, Федька! – радовался дед.

– Как сигарой в бочке подавились! – согласился с ним Калымдай.

– Ну чего вы ржёте, как Максимилиан над новой книгой? – обиделся я. – А шлем никак не открывается?

– Терпи внучек. Хочешь еще пирожок? Вку-у-усный…

– Михалыч! Хорош издеваться! – пирожка вдруг захотелось невыносимо.

– Ну как хочешь, я тогда майору отдам.

– Пойдемте, Федор Васильевич, – прервал наш гастрономический спор Калымдай, – пора.

– Уже?

– Дык внучек, солнышко уже на закат повернуло, а тебе еще ехать и ехать.

– Откуда здесь, под землей, солнышко, дед?

– А старые люди его сердцем чуют, – важно заметил дед и снова захекал: – Ох и смешно же ты внучек разговариваешь! А ну-ка спой чего-нить!

Максимилиана подвели прямо к кабинету и я сам безо всякой помощи, вполне успешно, хотя, судя по смешкам деда, довольно неуклюже, вскарабкался на него.

– Ведите царевну! – грозно приказал я и сам засмеялся от своего гулкого, будто из пустой цистерны, голоса.

Перед воротами меня уже дожидались фон Паулюсус и царевна.

Прибалт уже сидел на коне, а Марьяна стояла рядом, оплетенная веревками, как муха зашедшая в гости к пауку, да еще и ротик ей заткнули кляпом.

– Фаше Феличестфффо, – скрипя доспехом, поклонился мне фон Паулюсус.

– Оно самое, – проворчал я, радуясь, что в этом шлеме все голоса кажутся одинаковыми. – Поехали, пора.

Калымдай отсалютовал, дед помахал платочком и вытер слезинку, а Гюнтер, выглядывающий из ворот, томно вздохнул.

Дорога оказалась совершенно не утомительной, я зря переживал. На Максимилиане было удобно, шёл он ровной слегка покачивающейся рысью, тщательно огибая пни, изредка встречающиеся на лесной тропе. Ветки меня не били, наверное – боялись, комары при виде волчьей морды, падали в обморок, солнышко уже не пекло, да еще и конь развлекал меня разговорами, специально опередив метров на тридцать неутомимого фон Паулюсуса, который наслаждался обществом царевны Марьяны.

В итоге когда мы подъехали к Смородине, через которую был перекинут крепкий на вид деревянный мост хотя и совершенно без перил или каких еще ограждений, я находился в весьма благодушном настроении и был преисполнен оптимизма.

На той стороне нас уже ждали. Остановившись на краю леса, почти доходившего до моста, я пытался рассмотреть, кто же явился на торжественную встречу Добра и Зла.