Целую ручки

— Ты ведь умная женщина! Почему ты никогда не можешь быть самой собой?

— Я не умею, — ответила Юля.

Ее папа, хотя и носил имя далеко не русское народное, любил вспоминать, что он от земли, из крестьян. Они с мамой были от земли в буквальном смысле — выросли в страшной деревенской бедноте, в домах с земляным полом. Их детство пришлось на лихие предвоенные и военные годы. С рождения голодные, они мечтали о единственном лакомстве — кусочке сахара, шоколад и пирожные существовали только в книжках. Вырваться из нищего колхоза было невозможно — паспортов не давали, бежать без документов в город рисковали только самые отчаянные. Юлию помогла армия. В конце службы он завербовался на комсомольскую стройку. Через год приехал на родину, женился на Клаве и увез ее на строительство большой сибирской ГРЭС. Они жили в бараке, продуваемом всеми ветрами, клетушки семейных пар отделялись тонкими фанерными перегородками, а то и просто ситцевой занавеской. И все-таки это была свобода, счастье. Юлий и Клава всегда были заводилами. Он — гармонист, она — певунья. Активные, легкие на подъем, работающие с огоньком, неунывающие в самых сложных ситуациях молодожены становились душой любой компании. На стройке они окончили вечернюю среднюю школу и вступили в партию, что открывало большие перспективы. Юлий начинал подсобником бетонщика, а стал мастером. Клава устроилась посудомойщицей в столовую, а через год уже была кладовщицей. Лидерские качества Юлия проявились еще в армии, он был комсоргом батальона, роты. И на стройке активно занимался общественной работой. В какой-то момент сделал судьбоносный выбор — ушел с производства на должность освобожденного секретаря райкома партии. Больше он никогда не работал на заводах, а его партийная карьера стремительно набирала обороты, чему способствовали обстоятельства, складывавшиеся до поразительности выгодно.

Как-то девятиклассница Юля писала дома сочинение по комедии Грибоедова «Горе от ума», мама пришла звать ее обедать, заглянула в тетрадь и выхватила взглядом цитату к образу Скалозуба: «Довольно счастлив и в товарищах моих, вакансии как раз открыты: то старших выключат иных, другие, смотришь, перебиты». Мама не поняла иронии автора, клеймившего тупого служаку.

— Вот и у нас с отцом так было, — сказала Клавдия Ивановна.

— Как, мама? — не поняла Юля.

— Многих по возрасту браковали, а другие на пьянке или аморалке горели, вот отец и поднялся.

Счастливый билет выпал Юлию, когда пришла разнарядка в Высшую партийную школу при ЦК КПСС. О подобном шансе он и мечтать не осмеливался, но получил его. Четыре года в Москве поменяли представление родителей Юли о достойном существовании. Теперь они убедились в справедливости народной мудрости: не боги горшки обжигают, — и знали, к чему стремиться. При этом они не жаждали зацепиться в столице, лучше быть первым в селе, чем последним в городе. Хотя Клаву, окончившую вечернее отделение пищевого института и работавшую завпроизводством в кафе-ресторане, уговаривали остаться. Таких трудяг, как она и Юлик, в любом месте с руками оторвут.

Высшая партийная школа давала путевку не просто в жизнь, а в жизнь привилегированную. Юлия распределили в обком партии города Багров на должность завотделом промышленности. Область была некрупной, дотационной российской глубинкой, но верхнему эшелону власти жилось в ней привольно. Юлий Петрович через несколько лет дослужился до секретаря обкома — высшей точки своей карьеры. Клавдия Ивановна трудилась бессменным директором большого ресторана. Их голодное детство наложило невытравляемый отпечаток на стиль жизни, главным смыслом которой было накопление материальных благ.