Целую, твой Франкенштейн. История одной любви

– Как думаете, на сколько потянет? – Он хлопает себя по бедру.

Ноги у Рона короткие, но полные.

– Килограмм на двадцать, если резать отсюда. – Я провожу пальцем воображаемую черту на уровне его паха, попутно заметив, что Рон заправляет «хозяйство» налево.

Здоровяк опасливо смотрит на свою ногу в помятой штанине, радуясь, что конечность все еще при нем.

– Ну и руки у вас! Огромные! – с уважением произносит он.

– Как раз, чтобы ампутировать вашу солидную ногу.

Рон невольно дергается.

– Вы не хотите завещать свое тело для научных исследований? – осведомляюсь я.

– Послушайте, у вас совершенно мужские руки, – бормочет Рон.

Да, у меня крупные ладони. Как и у моей матери. Она умерла при родах, и я знаю мать только по фотографиям. Судя по ним, это была сильная, открытая и смелая женщина. Можно ли скучать по тому, кого даже не знаешь? Я по ней скучаю.

Роста я не очень большого: всего-то метр семьдесят. Телосложение стройное: узкие бедра, длинные ноги. Когда мне удаляли грудь, удалять пришлось всего ничего. Прием гормонов довершил изменение. Бюстгальтеры мне и раньше были без надобности. Теперь моя грудь гораздо более красивая: сильная, гладкая, плоская. Волосы я забираю в небольшой хвост, на манер поэтов восемнадцатого века. Глядя на свое отражение в зеркале, я вижу знакомое лицо. Как будто это я и не я одновременно. Поэтому так и не решаюсь на вторую операцию по окончательному изменению пола. В итоге я не принадлежу к какому-то одному полу. И живу в этой раздвоенности.

Наконец, возвращается Виктор.

– Кажется, вы без меня не скучали. – Рону он протягивает новый стакан с виски, а на меня бросает свой фирменный чуть насмешливый взгляд.

– Мы беседовали об ампутированных конечностях и о нашем с тобой особом сотрудничестве.

– Ну, да. Каждая лаборатория нуждается в учебном материале. – В глазах Виктора мелькает озабоченность: не слишком ли много узнал Рон?

Пусть теперь профессор попотеет. Совсем, как Рон Лорд. Конечно, в мои планы не входило посвящать Рона во все детали: на самом деле Виктор Штейн получает больше конечностей, чем полагается его исследовательской лаборатории.

В зал неожиданно врываются сотрудники безопасности в синей униформе, на бегу натягивая перчатки и размахивая электрошокерами.

ВСЕМ ОТОЙТИ НАЗАД! НАЗАД!

Один из охранников подходит к Виктору, и они спешно удаляются в гардероб. Я иду за ними.

– В этой сумке что-то шевелится, – шепчет белая от страха работница гардероба. – По-моему, там животное.

Охранник наклоняется к спортивной сумке «Адидас».

– Черт возьми, я слышу бормотание! – восклицает он.

К сумке подходит второй охранник. На его лице застыло скептическое выражение.

– Вообразил себя доктором Дулиттлом? Научился понимать язык животных? – фыркает он. – Ткни сумку ногой!

Первый охранник слегка тычет сумку носком ботинка. Ничего не происходит. К этому времени в гардеробе собралась толпа.

Охранник забирается на стул и громко спрашивает:

– Чья сумка «Адидас»?

Над головами возникает розовая ладонь Рона Лорда.

– Моя.

– Откройте сумку, сэр! – строго приказывает охранник.

Полли Ди уже успела взобраться на стул и снимает происходящее на телефон. Рон, уверенно раздвигая плечами толпу, словно вышибала в ночном клубе, подходит к сумке, кладет ее на длинную столешницу гардероба и открывает молнию. Внутри оказывается сложенная пополам секс-кукла. На джинсовой куртке стразами выложено имя «Клер».

– ПАПОЧКА! – раздается из сумки.

– Не понимаю, как она включилась, – недоумевает Рон. – Любые действия контролирует специальная программа.

– Что это? – спрашивает охранник.

– Секс-робот. Проф предложил принести ее сюда – вдруг народ захочет поглядеть. Погодите, я раскрою ее в полный рост.

Рон по одной разворачивает вниз ноги Клер.

– РАЗВЕДИ МНЕ НОГИ ПОШИРЕ, ПАПОЧКА! – доносится изнутри куклы.

Сзади раздаются сдавленные смешки, проклятия, возгласы: «О, господи!», восторженный свист. Кто-то восклицает: «Да ладно!», с другого края толпы слышится «Фу! Гадость!». «Круто! Дайте посмотреть!» – кричат третьи.

Наконец, Рон ставит Клер на пол, придерживая ее за спину, словно готовясь к сеансу чревовещания. На Клер шорты и коротенький топ, туго облегающий большую грудь в черном лифчике.

– Это ее дорожный наряд, – поясняет Рон, приглаживая кукле волосы. – В юбке ноги наверх не вывернешь, ткань порвется.

– ПОРВИ МЕНЯ, ПАПОЧКА!

– Прошу прощения, – виновато улыбается Рон. – Речевой модуль Клер сейчас в режиме «Спальня».

Рон лезет в карман за сотовым.

– Сейчас я переведу ее в режим «Знакомство». Подождите…

– ПАПОЧКА, НЕ ЗАСТАВЛЯЙ МЕНЯ ЖДАТЬ!

– Сюда не проходит сотовый сигнал, – разочарованно сказал Рон.

– Я БУДУ ТРОГАТЬ СЕБЯ ВОТ ЗДЕСЬ, – не унимается Клер, будто попугай в брачный период.

Установленная программа выбирает фразы сексуальной тематики.

– Кто-нибудь, приглядите, пожалуйста, за Клер, пока я разберусь с чертовой связью, – просит Рон, размахивая телефоном. И с этими словами вручает Клер первой попавшейся женщине, стоящей рядом.

Та в полной растерянности: судя по всему, впервые видит секс-робота.

– Разверните ее сюда! Лицом ко мне! – кричит, стоя на стуле, Полли Ди.