Целую, твой Франкенштейн. История одной любви

Несколько недель спустя Полли удалось получить доступ в бункер, и она позвала меня с собой. Мы отправились туда через другой вход, не тот, каким пользовался Виктор.

– Говорят, в бункер ведет еще один вход, – говорю я нашему гиду.

– Уже нет. В пятидесятых его закрыли, – качает головой он.

Мы снова в знакомых тоннелях, теперь как участники экскурсии. А вот и паб, где мы пили пиво. Все в идеальном порядке. Столики на месте, на полу ни капли воды. Настольные игры и карты аккуратно расставлены по полкам. В рамке с фотографией Уинстона Черчилля новое стекло – старое было запыленным. Исполинские генераторы, Джейн и Мэрилин, сверкают чистотой и выключены. В бетонных отсеках пусто: исчезли прыгающие пауки, нет ползающих рук, нет роботов, исследующих человеческий мозг, разрезая его на тончайшие пластины. Никаких голов в криостатах, ни единого компьютера. Лишь над головой по-прежнему покачивались лампы дневного света, и все так же слышались мерные удары волн реки Эруэлл.

По ходу движения гид методично выключает позади свет. Внезапно я наступаю на что-то твердое. Поднимаю и, еще не глядя, догадываюсь, что это. Виктор снял его перед тем, как начать работать с головой Джека. У меня на ладони кольцо с печаткой.

Я снова иду в квартиру Виктора. Надо забрать пару вещей. Ключ не подходит. Жму на кнопку звонка. Дверь открывает раздраженная дама. Теперь здесь живет она.

– Что вы хотите? – спрашивает дама.

– Забрать свои вещи… – начинаю я.

– Свяжитесь с агентом! – не дослушав, рявкает она и захлопывает дверь прямо перед моим носом.

Жаль. Мне нравилась та футболка. Вниз, вниз, вниз по ступенькам. За спиной в последний раз закрывается дверь подъезда. И вот я безымянная песчинка, незаметная в уличном потоке людей. Я есть, но меня не видно. Никто не знает, какие страсти бушуют у меня в голове. Все, что я чувствую и думаю, остается моим личным «Бедламом». Мое сердце разбито, но оно продолжает биться. И в этом один из парадоксов жизни.

На экране сотового высвечивается сообщение от Полли: «Сходим поужинать сегодня?».

Может, и пойду.

«Какая сущность твоего сложенья?

Тьмы чуждых образов живут в тебе.

У всех одно лишь тени отраженье,

А ты один вмещаешь все в себе».

Оно продается в любой мясной лавке. Когда денег бывало в обрез, мне часто приходилось его покупать. То, что превыше всего ценится в людях, стоит дешевле остального мяса. Сердце.

Когда Шелли горел на погребальном костре, грудь моего мужа вдруг распахнулась, и наш друг Трелони[118] выхватил его сердце из пламени. Индийских вдов предают огню вместе с почившим супругом. Их жизнь закончена. Но это не так! Мы упрямы и живем дальше. Одной лишь тоске не под силу нас прикончить! Я могла бы обрести свободу… Если бы сумела вырвать память о Шелли из своего сердца с той же легкостью, с какой Трелони вытащил его сердце из огня! Я поняла: тоска означает жизнь с человеком, которого больше нет. Буддисты верят, что бессмертный дух волен перевоплощаться в любой форме. В венке омелы на заметенной снегом дубовой двери. Шелли, ты? В теле птицы, летящей вниз, словно ко мне. Шелли, ты? Ты всегда рядом – в подаренном тобой кольце, которое я ношу. Вот потереть бы кольцо, и Шелли возник бы в человеческом обличье!

Последнее время к нам зачастил бродячий кот. Какие дикие глаза, выдающие в нем ночного зверя…

Я храню прядь волос Шелли и частицу пепла от его сердца, обернув несколькими письмами ко мне. Останки останков. Как нелепо, что мы исчезаем без следа. Вспомнились слова, которые Ада Лавлейс сказала на прошлой неделе: «Если бы удалось представить человека на языке, понятном для аналитической машины, она смогла бы нас прочитать».

– И таким образом вернуть к жизни? – спросила тогда я.

– Почему бы и нет? – улыбнулась Ада.

Шелли понравилось бы, если бы чтение возвращало его к жизни. Только представьте: в моем кармане не просто стихи мужа, но и он сам. Я вставляю перфокарту в машину, и получаю своего Шелли.

– Мэри! – говорит он.

(Виктор? Ты?)

Я оборачиваюсь. В толпе. Вон там. Это он?

Начнем сначала?

Мечта человечества…

Замечание автора

Данное произведение является вымыслом внутри другого вымысла – то есть реальности. Фонд «Alcor» существует в действительности. Как и Манчестер. Как некогда и «Бедлам». Подземные туннели под Манчестером не выдуманы, но устроены несколько иначе по сравнению с тем, что описано мною. Некоторые персонажи книги представляют собой реально живших или ныне живущих людей. Остальные вымышлены. Все приведенные в книге диалоги частично или полностью вымышлены. Надеюсь, что моя книга не оскорбила ни живых, ни мертвых. Это художественное произведение.

Благодарности

Спасибо всем сотрудникам издательств «Jonathan Cape» и «VINTAGE», которые работали вместе со мной над этой книгой, в особенности Рейчел Куньони, Ане Флетчер, Бетан Джонс и Лоре Эванс. А также Сьюзи Орбах, которая верит в биологического человека больше, чем я.