Целый и невредимый (ЛП)

Один из полицейских, нависнув надо мной, что-то говорил, но я его не слышал.

Потому что все мое внимание было сосредоточено на Эше.

В какой-то момент ему удалось выбраться из больничной койки, но далеко он не ушел, потому что обессиленно упал на колени прямо возле кровати. Рядом с ним, тоже на коленях и обняв его за плечи, стояла медсестра. Я видел, что она отчаянно зовет на помощь, но, как и копов, не слышал ее.

Потрясенный взгляд Эша встретился с моим на долю секунды, и я понятия не имел, о чем он думает. Меня охватило болезненное отчаяние, когда я понял, что, возможно, теперь он боится меня после того, что я сделал с Бомбардиром – нет, Билли – но я не жалел о содеянном.

Я просто не мог об этом пожалеть.

— Помогите ему! — крикнул я медсестре в тот момент, когда копы начали тащить меня прочь из приемного покоя. — Не подпускайте к нему этого больного ублюдка, слышите? Даже близко не подпускайте его!

Я попытался высвободиться из крепкой хватки копов.

— Подождите, прошу, мне нужно убедиться, что с ним все в порядке!

Но полицейские проигнорировали меня, и последнее, что я увидел, когда они выволокли меня, как несколько человек поспешно окружили Эша, чтобы помочь ему вернуться в постель. Я отчаянно пытался поймать его взгляд, встретиться с ним глазами в последний раз, но его глаза были закрыты.

И именно это больше всего на свете пугало меня до смерти.

* * * 

Двадцать четыре гребаных часа.

Двадцать четыре гребаных часа Эш предоставлен на милость этому больному ублюдку.

Двадцать четыре часа я расхаживал взад и вперед по тесной тюремной камере, а Билли «Бомбардир» чертов-мать-его-Флинн плел какую угодно историю.

Я был таким конченным идиотом.

Несмотря на приказ офицера полиции сидеть на месте, я поднялся и принялся нетерпеливо мерить шагами комнату, в которой провел последние пятнадцать минут. По какой-то причине на меня не надели наручники, но я знал, что не могу уйти отсюда.

Господи Иисусе, как же я этого не заметил? Как я раньше не догадался? Я чувствовал, что-то странное начало твориться с Эшем с тех пор, как он узнал, что Бомбардир – мой крупный клиент, но списал это просто на нервозность, связанную с новизной наших отношений.

— Черт, — пробормотал я, в отчаянии ударив кулаком по стене.

В этот момент дверь открылась, но на пороге оказался не полицейский. Человек, стоявший в дверях, смотрел на меня со смесью растерянности и праведного гнева.

Мой брат.

Чейз на миг задержал на мне взгляд, затем вошел в комнату и закрыл за собой дверь. В руке он держал два конверта, один был меньшего размера. Я знал, что копы собрали в него мои личные вещи, когда меня оформляли. Чейз молча сел и положил этот конверт на стол. Я нечасто видел брата в ярости, но сейчас сложно было ошибиться. Я опустился на стул напротив него.

— Пока что давай опустим тот факт, что ты воспользовался своим правом единственного телефонного звонка, чтобы позвонить в больницу, вместо того, чтобы связаться со мной, и сосредоточимся на том, что ты только что собственноручно потопил наш бизнес, выбив дерьмо из нашего самого известного и крупного клиента.

— Как ты узнал, что я здесь? — поинтересовался я, чувствуя за собой вину. Я даже не задумывался над тем, как мои действия повлияют на наш бизнес, а ведь мы с Чейзом столько работали, чтобы построить его. Но вместе с тем понимал, что это ничего не изменило бы. Будь у меня шанс, я бы выбивал дерьмо из этого ублюдка каждый чертов раз.

— Ты имеешь в виду, кроме того, что это во всех гребаных новостях? — спросил Чейз. — Мой друг Сэм – полицейский. Он узнал о твоем аресте и позвонил мне. Рассказал какую-то дикую историю о том, как мой брат напал на кузена своего парня, Бомбардира Флинна…

— Он ему не кузен, — вмешался я.

— Мне плевать, кто он такой, — отрезал Чейз. — Единственное, что меня сейчас волнует, это наш бизнес, который вот-вот сгорит синим пламенем, и у нас есть всего один шанс спасти его.

— Что ты имеешь в виду?

Чейз положил на стол второй конверт.

— Это копии. Тебе вручат официальные бумаги, как только оформят все документы.

— Копии чего? — спросил я, открывая конверт.

— Судебный запрет. Два, если быть более точным.

Мои руки на мгновение замерли, перестав возиться с маленькой металлической застежкой.

— Нет… — тихо произнес я больше самому себе, чем Чейзу. А потом практически разорвал конверт. Вытащив бумаги, бегло просмотрел первую часть, на которой, что совсем неудивительно, значилось настоящее имя Бомбардира – Уильям Флинн. Я отбросил их в сторону и отыскал имя, указанное на второй.

Эштон Валентайн.

— Нет, — повторил я и пролистал все страницы еще раз, пока не добрался до подписи. Это должна быть подделка, подделка… Но, пробежав взглядом текст вплоть до подписи внизу, я понял, что это не так. Я видел подпись Эша достаточное количество раз, чтобы знать, как она выглядит.

— Его заставили подписать это, — гневно произнес я, отодвигая оскорбительную бумагу.

— Эйден… — вздохнул Чейз.

— Нет, Чейз! — рявкнул я. — Он бы этого не подписал. Ты не видел, что этот ублюдок с ним сделал!

— Я видел его, Эйден.