Цемах Атлас (ешива). Том второй

Всю ночь в доме Гавриэла Левина Шия-липнишкинец не мог сомкнуть глаз, так громко кричала запертая душевнобольная. Во вторник утром Шия сказал хозяину, что возвращается в местечко. С ним договорились на летние месяцы, тамуз и ав. В элуле погода обычно плохая, и нельзя ходить пешком на такие расстояния. Тем не менее он все-таки еще остался бы здесь: погода пока что хорошая и ему нравятся местные евреи. Он даже думал совсем переселиться в Декшню. В Валкениках его слишком часто отвлекают от изучения Торы. Однако теперь в деревне он будет еще больше времени тратить попусту. Он не может выносить воплей душевнобольной, а у обывателей к тому же теперь голова совсем не лежит к изучению Торы. Поэтому он вернется в местечко.

Гавриэл Левин не ожидал такого резкого поворота. Его обидело, что ешиботник, проживший у него два месяца в самых лучших условиях, покидает его в час беды. Тем не менее колонист вместе с женой проводил ешиботника на крыльцо и тепло распрощался с ним. Шия спустился по ступенькам со стопкой книг под мышкой. Вдруг он услыхал рыдания:

— Жених мой, куда ты бежишь?!

Это кричала Элька Коган. Только тогда Шия-липнишкинец на самом деле побежал между полями. Он бежал так, пока не добежал до валкеникской синагоги, и сразу же набросился на Гемору, чтобы заглушить напевом изучения Торы этот крик сумасшедшей, все еще звучавший у него в ушах. Однако к нему сразу же пристал реб Менахем-Мендл и спросил, почему он на этот раз вернулся из Декшни во вторник, а не в четверг.

— Закончил семестр, — пробурчал Шия. Он не хотел тратить время на пересказ всей этой истории. Взгляд его прищуренных глаз перепрыгивал с Раши на Тойсфойс, точно так же, как законоучитель Рейш-Лакиш[65] из Геморы перепрыгнул с одного берега реки на другой. Реб Менахем-Мендл почувствовал, что должен выговориться, рассказать, что у него на сердце. Как сказано, «тревога на сердце человека — пусть расскажет о ней»[66].

— Липнишкинец, в ешиве катастрофа. Среди сынов Торы распространилась эпидемия чтения светских книжек, и никто даже не пытается остановить эту заразу.

Около полудня, в часы, когда синагога всегда была битком набита, теперь над томами Геморы раскачивались всего несколько учеников, как одинокие ржаные колоски на сжатом поле. Какое-то мгновение взгляд косоватых глаз илуя блуждал по пустым скамьям, и вдруг он начал, брызжа слюной, произносить какие-то слова, половины которых реб Менахем-Мендл не понимал. Да чего от него все хотят? Там — сумасшедшие и тут — сумасшедшие. Из Декшни ему пришлось убежать из-за помешанной мужней жены, забеременевшей неизвестно от кого, а в стены валкеникской синагоги вошло помешательство светских книг. Безумный мир! Мир помешанных! И Шия-липнишкинец принялся глотать Гемору, как обгоревший, гибнущий от жажды человек выхлебывает целый ковш воды. Реб Менахем-Мендл тихо отошел от него и с завистью подумал, что илую хорошо: он не несет ответственности за ешиву.

Глава 6

Меерка Подвал из Паношишока решил вплотную заняться двумя старшими ешиботниками, уздинцем и липнишкинцем. Он однажды нагнал уздинца, когда тот прогуливался вдоль берега Меречанки, и заговорил с ним.

— Парень, ходящий в женихах, должен в наше время быть начитанным, — сказал он.

Йоэль-уздинец начал, по своему обыкновению, морщить лоб — вверх-вниз, как он всегда делал, когда раздумывал, давать или не давать ссуду. Потом ответил:

— Прочитайте вы для меня эти книжки и коротенько перескажите мне, что там написано.

Меерка Подвал объяснил ешиботнику, что главное в этих книжках — стиль, а не сюжет. Поэтому он, Йоэль-уздинец, обязательно должен прочитать их сам, чтобы его будущая невеста увидела, насколько он интеллигентен. Засидевшийся в холостяках ешиботник отвечал, что не ищет начитанной невесты, что для него начитанность невесты скорее недостаток.

— А что такое дуэль, вы знаете? — неожиданно спросил он, придвинувшись вплотную к искусителю.

— Дуэль? — Меерка посмотрел на этого бездельника, застрявшего в феодальной романтике. — Дуэль — это когда двое мужчин стреляются из пистолетов или сражаются на клинках из-за девушки.

— Вот видите! Хотя я не читаю светских книжек, я прекрасно знаю, о чем говорится в ваших романах, — победно воскликнул Йоэль-уздинец, и все морщины на его лбу сразу же разгладились. — Вы хотите, чтобы я отвлекался от учебы ради того, чтобы читать истории о молодых людях, которые режут друг друга ножами, как какие-нибудь убийцы, из-за какой-то бабы?