Цементный сад

– Он хочет сам за все отвечать. Все время заговаривает о том, чтобы переехать сюда и жить с нами. – Она расправила плечи и набрала воздуха в грудь: – «Вам четверым необходимо, чтобы кто-то о вас позаботился!»

Я взял Джули за другую руку, и мы сели ближе, соприкасаясь коленями. Том в своей кроватке что-то пробормотал и громко сглотнул во сне. Джули снова перешла на шепот:

– Он живет со своей мамой в крохотном домишке. Я там была. Она его называет «мой малышок» и заставляет мыть руки перед чаем. – Джули высвободила руки и сжала ими мое лицо с двух сторон, а потом взглянула вниз, на мои ноги и на то, что между ними. – Она мне рассказывала, что гладит ему пятнадцать рубашек в неделю.

– Это много, – сказал я.

Джули так сдавила мне щеки, что губы у меня выпятились вперед, словно птичий клюв.

– Вот такой ты ходил все время, – проговорила она, – а сейчас ходишь вот такой! – И отпустила мое лицо.

Но я хотел еще поговорить.

– Ты давно не бегала, – сказал я.

Джули вытянула ногу и положила мне на колено. Оба мы смотрели на нее, словно на какую-то зверушку. Я взял ее ступню обеими руками.

– Может быть, зимой снова начну тренироваться, – сказала Джули.

– А в школу на следующей неделе пойдешь?

Она покачала головой.

– А ты?

– Не-а.

Мы обнялись, и руки и ноги наши сплелись в такой сложный узел, что, не удержав равновесия, мы рухнули боком на кровать. Там мы и лежали обнявшись, лицом к лицу. Довольно долго мы говорили о себе.

– Странно, – говорила Джули. – У меня совсем пропало чувство времени. Кажется, мы всегда жили так, как сейчас. Даже не могу припомнить, как все было, когда мама была жива. И не могу себе представить, как что-то меняется. Все кажется таким вечным, таким неподвижным, что я уже ничего не боюсь.

Я говорил:

– Мне кажется, что я по-настоящему живу, только когда спускаюсь в подвал. А все остальное – как сон. Проходят дни, недели, а я их и не замечаю. Спроси меня, что было три дня назад, и я не смогу ответить.

Мы говорили о снесенных домах в конце улицы и о том, что будет, если и наш дом снесут.

– Придет сюда кто-нибудь, – сказал я, – и все, что найдет, – несколько кирпичей в высокой траве.

Джули закрыла глаза и закинула ногу мне на бедро. Моя рука лежала у нее на груди, и я чувствовал биение ее сердца.

– А нам-то какая разница? – пробормотала она и подвинулась выше, так, что ее груди оказались на уровне моего лица. Кончиком пальца я коснулся ее соска, твердого и сморщенного, словно персиковая косточка. Джули взяла его двумя пальцами и потерла, а затем поднесла к моим губам.

– Давай, – прошептала она.

Казалось, я невесом и парю в пространстве, где нет ни верха, ни низа. С этим чувством я сомкнул губы на соске Джули, легкая дрожь прошла по ее телу… и в этот миг от дверей послышался скорбный голос:

– Ну вот, теперь я все знаю.

Я попытался отодвинуться, но Джули теснее прижала меня к себе, закрывая от Дерека своим телом. Приподнявшись на локте, она изогнулась, чтобы взглянуть на него.

– Вот как? – спокойно спросила она. – Какая досада! – Но сердце ее, в нескольких дюймах от моего лица, сильно билось.

Дерек заговорил снова – теперь его голос звучал гораздо ближе.

– И долго это происходит?

Я был рад, что его не вижу.

– Очень-очень долго, – ответила Джули. – Можно сказать, целую жизнь.

Дерек испустил сдавленный вздох – то ли изумления, то ли гнева. Я представил себе, как он стоит: очень прямо, сунув руки в карманы. Когда он снова заговорил, голос его звучал хрипло и неровно.

– И все это время… меня ты к себе и близко не подпускала!

Он шумно откашлялся, помолчал.

– Почему ты мне не сказала?

Я почувствовал, как Джули пожала плечами. А потом сказала:

– Знаешь, вообще-то это тебя не касается.

– Разумеется, – сказал Дерек, – если бы ты мне сразу все объяснила, ноги бы моей тут не было.

– Как типично! – сказала Джули.

Но Дерек по-настоящему разозлился. Он уходил: теперь голос его звучал издалека.

– Мерзость какая, – говорил он, – он же твой брат!

– Тише, Дерек, – твердо сказала Джули. – Разбудишь Тома.

– Что за мерзость! – повторил Дерек, и за ним захлопнулась дверь.

Джули спрыгнула с кровати, заперла дверь и прижалась к ней ухом. Мы ждали звука отъезжающей машины, но не слышали ничего, кроме дыхания Тома. Джули улыбнулась мне. Подошла к окну, раздвинула занавески. Дерек пробыл здесь так недолго, что, казалось, он нам почудился.

– Наверное, пошел вниз, – сказала Джули, снова устраиваясь рядом со мной. – Может быть, жалуется Сью.

Минуту или две мы лежали неподвижно, ожидая, пока утихнут отзвуки его голоса. Затем Джули положила ладонь мне на живот.

– Посмотри, какой ты бледный, – сказала она, – особенно рядом с моей рукой.