Цемесская бухта

Тральщик «Кнехт» только что вернулся с боевого задания, и командир его отдыхал. Приходит вестовой: срочный вызов в штаб. Командир пришел в штаб, а там приказ: «Не считаясь с потерями, доставить на остров Эзель срочный груз…» Ясно, какой груз: бомбы.

Погрузили их на тральщик тридцать штук, здоровенные — по пятьсот килограммов и по тысяче! Бомбы эти матросы прямо на палубе уложили, словно бревна, и закрепили. А детонаторы, взрыватели то есть к бомбам, командир в своей каюте в сейф закрыл. Каюту запер — и ключ в карман.

Вышли в море. У острова Лавенсаари видит командир, что над тральщиком фашистский самолет-разведчик «рама» летает. Кружит, рассматривает тральщик, наверное, своим сообщает. Комиссар говорит командиру:

— Ну, командир, фотографирует нас этот чертов фриц. Сейчас бомбардировщики прилетят…

Командир молчит. На море смотрит. А на море ни тумана, ни облачка, ни дымки. Видимость полная. Тральщик — как на ладони. Не спрячешься.

И верно, прилетели вражеские бомбардировщики. Много. Парами идут и поодиночке. Сколько их было, и не считали. Самолет за самолетом, триста бомб сбросили фашисты. Носовое орудие тральщика стреляло, стреляло и вдруг замолчало. В чем дело? Докладывают командиру:

— Снаряды кончились. Остались одни практические.

Это значит, болванки, которыми по учебным щитам стреляют… Командир приказывает:

— Огонь практическими!

Это чтобы те, кто внутри корабля, кто бой не видит, а только слышит, знали, что орудие не молчит, отбивается…

Сигнальщика на мостике убило, и комиссара ранило. Остался один командир, от копоти черный, как головешка. Одна бомба возле борта ухнула так, что компас из карданова подвеса вылетел! Но тральщик уже к Таллину подошел и встал на рейде под защиту зенитных батарей — бомбы выгружать.

Стоит тральщик на рейде, смотрят моряки: горит город. Больно смотреть.

Хотели раненого комиссара на госпитальное судно, которое в Кронштадт уходило, переправить, а он подозвал командира и говорит:

— Командир, вместе мы с тобой плавали, вместе воевали, и уж если тонуть — пускай тоже вместе…

Махнул командир рукой: оставьте его, мол, на тральщике.

Бомбы на катера перегрузили и дальше на Эзель повезли.

И снова наши летчики бомбили Берлин. Пехотинцы говорили тогда:

— Раз летчики долетают, и мы дойдем!

СОЛДАТ С ВИНТОВКОЙ

В теплую августовскую ночь 1941 года тральщик «Кнехт» уходил из Таллина. К городу приближались фашистские войска, и город и порт было приказано оставить.

Узкий и длинный голубоватый корпус корабля то входил в полосы тумана, то стремительно выскальзывал из них. Клочья тумана вились вдоль бортов, цепляясь за леерные стойки.

Только миновали мыс Юминда, как вахтенные доложили командиру:

— Прямо по курсу видны люди на плавающих предметах!

Командир поднял к глазам тяжелый бинокль. Далеко на пологих волнах качались обломки досок… Люди звали на помощь… Это были моряки и пассажиры с торпедированного фашистами транспорта.

Командир приказал вахтенным наблюдать за морем и воздухом. Он знал: застопорит тральщик ход — его легко можно потопить торпедой или бомбой.

Вывалили за борт шлюпки, принялись подбирать с воды людей. Бросали концы с бортов тральщика тем, кто сам подплывал, подтягивали, вытаскивали. Спасли тридцать человек. Тральщик дал ход. Забился на ветру флаг. Небо чистое, горизонт ясный. От утреннего тумана — ни следа. Справа слышен грохот канонады — бой идет на суше. Слева по воде грохот доносится — бой идет на море…

Снова вахтенные докладывают командиру:

— Видим обломки корабля… Людей видим… Слева по борту…

Развернулся тральщик. Подошел. Застопорил машины. Хорошо, что самолетов врага не видно, где-то они в другом квадрате, в другой части залива. Чуть движется тральщик по инерции в тишине. Люди с воды кричат, руками сильно плещут: боятся, что не заметят, не подберут.

Пулеметы тральщика стерегут небо, пушки стволами нацелились в море.

— Подобрали сорок четыре человека, — доложили командиру. — Все помещения на корабле заняты спасенными.

— Возьми ключ, — сказал командир комиссару, — открой мою каюту. Двух человек можно положить на койку, трое поместятся на полу. — И скомандовал: — Полный вперед!

Помчался, полетел на крыльях белой пены тральщик. На предельных оборотах работают машины. Уже далеко позади оставили остров Сескар, и до Кронштадта несколько часов ходу. Снова вахтенные:

— Человек за бортом! Много людей на воде!

И снова командир приказывает остановиться. Сам на мостике словно застыл, навис над палубой. Уж и людей принимать некуда. Но и в море не бросишь! Командир молчит, не подгоняет матросов, ждет. Всех до единого, кажется, подобрали. Нет, видят, один еще далеко плывет. Командир присмотрелся: человек в одном нижнем белье, в руке — винтовка со штыком, другой рукой подгребает. Подобрали и его. На палубе обессилел человек, упал на руки матросам.

— Прикажи, чтобы дали одежду, — сказал командир комиссару, — да узнай фамилию. Этого солдата к награде бы представить. Солдатский долг твердо помнит.

Двинулся вперед тральщик. Уже близко и Кронштадт.

Добрался тральщик до своих и всех спасенных доставил.