Цена бессмертия

Всё это время Валерия осторожно отодвигалась от Архимага в сторону. А сейчас, видя, что внимание его всецело обращено на брата, девушка тенью скользнула за спину Дагона.

— И вновь ты не прав, брат. Недооцениваешь… Той силы, что мне удалось здесь собрать хватит, чтобы уничтожить ВЕСЬ этот мир единовременно. Мне больше незачем будет вытягивать ее по крупинкам — зачем ждать, если можно взять всё сразу? Правда, сорвется сложнейший эксперимент, придется начать всё с начала где-то в другом месте, — Архимаг с напускным сожалением поцокал языком. — А вздумается вам меня убить — опять таки, сорвется лавина Тьмы. Результат, в конечном итоге, тот же. Убедительно?

Презрительно поморщившись, Дарк отвернулся. Старик, кажется, всё продумал. Другое дело если бы он был тут один, без товарищей — тогда бы, пожалуй, показал Архимагу, кто не боится смерти. Но рисковать жизнями самих близких друзей, своего ученика… Нет. Он на это не пойдет! Но и согласиться с условиями этого бездушного убийцы всего живого — нельзя. Что же делать? Хотя… Рэйнорд! Боги, как же он не понял всего сразу! Проклятье! Этого нельзя допустить…

— Вот ведь! А ты хитер, брат. Похоже, я тебя недооценивал, — Леон рассмеялся, стараясь выглядеть непринужденно. Сделав вид, что готов подчиниться, маг просто рассчитывал выгадать время.

Валерия лишь скрипнула зубами, перебросив меч из руки в руку. Вот она, вражеская спина, по-старчески ссутуленная, с выступающими лопатками. Один удар поставил бы в этой истории точку, но нет — этот конец станет и их концом. Как же всё сложно! Девушка видела, как подрагивает ладонь Шангри, легшая на эфес сабли… Паренек в ярости, это видно. А Рэй? Как же она могла о нем позабыть! Стараясь не делать резких движений, Валерия осторожно повернула голову вправо. Но… что это? Кажется, ему ни до чего нет дела — Рэйнорд спокойно стоит, расслабленно опершись на гладкое навершие посоха, полуприкрыв глаза. И даже как-то отстраненно улыбается. Как же так? Почему?

— Что ж, по-видимому, твоя взяла, — Леон кисло усмехнулся, покрутил в руках снятую шляпу. — Стыдно признаться, но мне, да и Дарку, я думаю, нечего тебе противопоставить. С твоего позволения, мы заберем наших ученичков и удалимся?

Дагон заметно колебался. Не слишком ли легко далась ему эта победа? Хотя, с другой стороны, он хорошо знал брата — тот никогда не совершал необдуманных поступков. Не принимал скоропалительных решений. Вот и сейчас поступает совершенно правильно — а что ему еще остается? Леон никогда бы не рискнул жизнями не только товарищей, но даже и незнакомых людей. Слишком он…э… правильный что ли? Совесть, честь. Тьфу! Одно жаль — не видать ему, Магнусу, теперь Рэйнорда, как своих ушей. А ведь какой бы ученик вышел! Он научил бы его такому, о чем Дарк и подумать боялся. Да… А так пропадет мальчишка, дальше упокоения нежити в захолустных мирах не пойдет. Обидно. Такой талант пропадет — ничего-то после себя не оставит. Не то что он, Архимаг. После достижения подлинного бессмертия, Юниверсум увидит его настоящее лицо. Не много ни мало — лицо нового бога! Еще каких то две-три сотни лет, десяток примитивных, недоразвитых миров — кому, спрашивается, они нужны? — и Архимаг получит то, к чему так давно стремился. А ведь сам, своим умом дошел до этого! Приятно вспомнить…

— Идите, идите, — устало махнул рукой маг, — у меня тут еще уйма дел… И ты иди, деточка, — Архимаг обратился особо к подобравшейся, едва не шипящей, как кошка, Валерии.

Кажется, Магнуса даже немного забавляло происходящее. Эта дева готова бросить меч и вцепиться когтями в его лицо. Молодая еще, глупая — не знавала поражений, не умеет молча принять неизбежное. Научится еще — вся жизнь впереди. И это по его, Дагона, милости у неё останется эта жизнь!

Еще раз осмотрев всю честную компанию, являющую собой безмолвный монумент ярости и отчаяния, Архимаг упругой походкой зашагал прочь. Но… недалеко же он ушел!

Неожиданно Дагон остановился, и едва сдерживая дрожь, обернулся. Испуг и недоумение успели отразиться на его лице, прежде чем оно, а затем и вся его долговязая, сухощавая фигура начали растворяться. Да-да, просто растворяться в воздухе, словно иллюзия. Будто маг был не настоящим человеком из плоти и крови, а плоской картинкой, нарисованной акварельными красками. И вот, кто-то невидимый плеснул водой, и краски потекли, обнажая пустой холст с фоном из острых гор на заднем плане. Дагон становился все прозрачнее, бесцветнее, растворяясь в воздухе серым дымком. Это жуткое зрелище могло показаться сном, наваждением, если бы не пронзительный, терзающий слух, крик. Если бы не леденящий ужас в блекнущих, стираемых с холста бытия, невидимой рукой, глазах.