Цена "Bugatti"...(СИ)

Вытащив меня из сушилки, Ланге заботливо набросил на мои плечи халат, и я всунул руки в рукава, запахнул полы и крепко завязал поясок на талии. Только зачем, все равно раздеваться? Может, ему нравится снимать одежду с партнера? Развязывать пояс, стягивать рукава, медленно обнажая тело? Я же не знаю его сексуальных пристрастий... "Вот и узнаешь сейчас, недолго осталось..." Я незаметно вздохнул, не желая поднимать глаз, потом и вовсе закрыл, пусть ведет меня сам, куда надо, почему я должен идти на эшафот добровольно?

Споткнулся обо что-то твердое и тихо зашипел от боли... Глупо, Марс, глупо, не изображай из себя обиженного ребенка, не прячь голову в песок и смело смотри в лицо будущему. Спальня шикарна, постель тоже... Рядом на тумбочке - какая-то бутылка. Решение пришло мгновенно, надо глотнуть из нее, на пьяную голову легче пережить любое испытание.

- Что там?

- Коньяк... Но ты же сказал, что не пьешь...

Я никогда не пробовал такого напитка. Мягкий и тонкий вкус, я даже не понял, что именно в нем преобладает? Изысканный букет из засахаренных плодов и душистых трав? Горло не обожгло, только мягко согрело, наполнив все внутри неповторимым ароматом по-настоящему качественного спиртного.

- Божественно... - выдохнул я, пытаясь разобрать, что написано на бутылке. - И это коньяк?

- Один из коньяков серии "Jenssen", - усмехнулся он, пристально наблюдая за мной, - ограниченная партия, всего 600 бутылок в виде графина, после девяносто восьмилетней выдержки в дубовых бочках... А ты пьешь его, как простую русскую водку...

- Я не из графов, - чувствуя, как разливается в теле приятное тепло, удовлетворенно промурлыкал я, - так что ты зря так потратился, разве что с дальним прицелом увеличить мой долг? Поставил бы что-нибудь попроще, мартини или вообще пошлый портвейн, русский плебей все проглотит и не поморщится!

- Марс... - он смотрел на меня какими-то совершенно шальными глазами. Или я сам стал шальным под воздействием этого дорогущего коньяка, который сварили давно ушедшие в мир иной французские виноделы? - Марс, я хочу тебя...

- Псих... - пятиться было некуда, и я свалился на эту огромную кровать, поперек подушек, крепко зажмурив глаза от какой-то невыносимой отчаянной паники...

***

- ...Марс, не закрывай глаз... посмотри на меня, пожалуйста...

- Я не хочу. Мне проще не видеть тебя...

- Ты ненавидишь меня?

- Нет, как ни странно. Просто не понимаю...

- Разве со мной тебе так плохо? Разве я не стараюсь сделать тебе приятно? Любая любовь имеет право на существование, разве не так? Я не виноват, что родился таким...

- Да, ты не виноват. Но разве правильно принуждать другого человека к близости? Разве не лучше искать любовников из таких, кто тоже этого хочет? Это касается и традиционной любви. Мы же не тащим девушку в постель принудительно, все совершается по обоюдному согласию...

- Но разве не пытается мужчина завоевать женщину, которая поначалу не отвечает ему взаимностью? Не пробует соблазнить, разбудив в ней ответные чувства? Вот так же и я надеюсь, что ты мне ответишь...

- Нет. Никогда. Я не стану геем...

- Ладно, пусть так, но сегодня ты мой. Помни об этом, Марс, - он низко наклонился надо мной, прижимая к постели, и его губы накрыли мои, нежно и страстно терзая прикосновением. Я задохнулся и непроизвольно дернулся, в глупой попытке освободиться, но он не пустил, и я сдался. Да и зачем зря стараться, теряя силы, он прав, я на сегодняшнюю ночь его собственность, и он будет делать со мной все, что захочет... Надо расслабиться, превратившись в секс-тренажер для влюбленного гея, и тогда может быть действительно получится что-то почувствовать, кроме стыда и боли?

Он целовал, а я слушал свои ощущения. В ванной, когда это произошло впервые, было как-то не так, но вот сейчас... воздуха не хватало, но отрываться от его губ не хотелось, и ощущения были такими невероятными... Светка, она меня только шутливо чмокала в щечку, а когда я целовал ее сам, губы ее почти не отзывались, и оттого поцелуй получался каким-то безжизненным... Странно, почему мне пришло сейчас в голову это сравнение? Не от того ли, что губы Ланге были живыми, они трепетно приникали к моим, заставляя отвечать, подчиняться и впускать их, так далеко, как ему этого хотелось? Его язык гулял в глубине моего рта, вылизывая небо и десны, и я, никогда не понимавший вкуса французских поцелуев, млел сейчас от волнения, невольно подаваясь ему навстречу и пробуя сплести наши языки в едином танце чувственных изысков...