Цена "Bugatti"...(СИ)

- Глупый, - он широко развел мои ноги и встал между ними, крепко обняв меня рукой за талию, - ты возбужден...такой отзывчивый, - губы приблизились и завоевали меня снова, нежно покусывая и глубоко проникая. Поза потрясла меня откровенностью, а то, что я был весь обнажен, не считая висевшей на плечах рубашки, а он полностью одет, добавляло какой-то совершенно невыносимой пикантной чувственности, от которой меня вело и крутило, вырывая из плененных им губ страстные стоны. Я задрожал и прижался к нему теснее, трепетно обхватил руками за шею, и в тот же момент поцелуй углубился, заставив меня позабыть о реальности.

Потом он лизал языком мою шею, и я выгибался в страстной истоме, так было приятно и сокрушительно жарко, а губы искусителя спускались все ниже, ласкали соски и чувствительную кожу на животе, руки крепко держали за бедра, а я до боли сжимал пальцами край стола, едва сдерживаясь, чтобы не закричать в голос.

- Марс, ты прости, но у нас действительно нет времени, - я так и не понял, когда он сумел спустить с себя брюки. Теплый палец достаточно густо смазал вход в мое тело, сильные руки подняли меня, обхватив за ягодицы, и я выгнулся дугой, обнимая ногами его спину. Он взял меня резким толчком, и я еще смог удивиться, что боли почти не почувствовал, только сначала.

Глава 6

Влад

- Это он? Тот светловолосый репортер? - отец, как всегда, проницателен.

- Да, - глупо отрицать очевидное.

- Но зачем ты пригласил на наш юбилей именно его? Не подумал о том, что рискуешь выдать перед гостями ваши отношения?

- Хотел проверить свою реакцию на его появление.

- Хм?... - отец сделал паузу, переваривая услышанное. - И что - проверил? Как далеко у вас зашло? Твои чувства, Вольдемар, они что... не взаимны?

- Пока нет, - печально усмехнулся я. - Но почему ты спрашиваешь? Раньше всегда избегал этой неприятной для тебя темы о моей личной жизни.

- Меня беспокоит эта сторона твоей жизни, сын. Насколько мне известно, Россия довольно консервативная страна, здесь не приветствуют таких отношений, хотя и не отрицают, что они существуют.

- Боишься, что мои пристрастия повредят делу? Напрасно. Во-первых, я довольно осторожен, а во-вторых, в консервативной, как ты выразился, России, чем выше человек по статусу и положению, тем больше ему позволено. Такова психология русских и практически никто не осмелится открыто осуждать начальника, в каких бы грехах он не был замечен.

- Но что ты собираешься делать дальше? Я наблюдал за тобой на приеме. Судя по тому, как блестели твои глаза, когда ты смотрел на этого парня, это не сиюминутное увлечение.

- Не знаю, правда, - четкого плана у меня действительно не было. Как долго я смогу еще удерживать Марса возле себя, шантажируя долгом за ремонт машины, и во что выльются в итоге наши отношения? - Для меня ясно пока только одно - я ни за что на свете не хочу его потерять!

- Я бы хотел познакомиться с ним поближе, но понимаю, что сейчас это вряд ли уместно, - наливая в бокал порцию своего излюбленного ирландского виски, вздохнул отец. - Часто думаю о тебе, почему ты таким родился, но ни единой здравой мысли не приходит в голову. Однако, как бы я к этому не относился, Вольдемар, мы, твои родители, принимаем тебя и твой выбор, и если ваши отношения действительно перейдут в серьезную стадию, мы вас всегда поддержим. В Германии пока не легализованы однополые браки, но их признают, так что вы в любое время сможете вернуться домой и жить в Мюнхене. Ты выглядишь усталым, Вольдемар. Возьми отпуск дней на десять, пригласи своего ...ммм... друга, с визой для него проблем не будет, только позвони, я все устрою.

- Спасибо, отец. Я знаю, ты никогда не одобрял...

- Не будем об этом. Я реалист, и принимаю мир в его истинных красках, в том числе и тебя, Воль. Мог бы оттолкнуть и отказаться, но разве от этого ты изменишься? Пойду лягу, нам с Юргеном рано вставать завтра.

Проводив отца до гостевой спальни, я вернулся в гостиную и долго сидел, размышляя о будущем. Ложиться в свою большую постель совсем не хотелось, - прошлую ночь я почти не спал, ворочался и вздыхал, так пронзительно мне не хватало Марса, его теплого тела рядом, спокойного сонного дыхания, так нежно и волнующе щекочущего мою щеку, разметавшихся на подушке светлых волос... Я несколько раз вставал и смотрел с высоты моего пентхауса на залитый огнями город, понимая, насколько иррационально владеющее мной чувство, ибо я никак не мог привыкнуть спать с ним вместе за один только раз, но осознание этого ничего не меняло, и мне было отчаянно, невыносимо одиноко... Где-то там, за вязью огней, находился его дом, где он жил незнакомой мне жизнью, деля ее с родными и близкими, и в которой мне не было места. Я выдернул его из привычного мира, подчинил себе, использую грязные приемы, я поступил плохо, но не испытывал при этом раскаянья, и все, что я чувствовал, глядя в ночь, - была неудержимая тяга к этому парню и страстное желание быть с ним всегда вместе, чтобы он сам, по своей воле и выбору остался со мной, отвечая взаимностью.