Цена человека: Заложник чеченской войны

У нас с Владом был праздник. Старым веничком мы тщательно и не торопясь подмели пол, аккуратненько разложили матрасы и с особым чувством расстелили на них и взаправду чистые белые простыни, а поверх – старые, но вполне себе опрятные одеяла. Старательно взбили, хоть и без наволочек, но настоящие пуховые подушки. После нечаянно приятных хлопот по обустройству нового места отбывания я долго и безостановочно ходил из угла в угол, а Влад, от души вздохнув, раскинулся на своем «ложе» во всю свою почти двухметровую длину.

Где-то ближе к утру нам принесли консервы с тушеной говядиной, чай в большом китайском термосе и большую буханку белого хлеба. Предупредили, чтобы мы в этом доме вели себя тихо и никогда не разговаривали громко. Впрочем, как всегда. А в следующий вечер нас вдруг приковали наручниками к батарее парового отопления, поскольку, по обрывистым объяснениям наших охранников, ожидалась ни много ни мало «комиссия» похитителей-начальников для проверки надежности нашего заточения. Я подумал, что, может, сам Бараев почтит нас своей «комиссией». Мы до утра пробыли у батареи, полулежа. Закованные руки отекли, а тела искривились в неестественной позе, но «комиссии» мы так и не дождались. Оказывается, эти комиссии с ревизиями даже у бандитов носят формально-пугающую, а не инспекционно-дисциплинарную функцию.

Держите дистанцию, не пытайтесь сдружиться со своими похитителями, они станут пользоваться этим постоянно, оставаясь при этом бдительными надзирателями. Кроме того, такие отношения приводят к так называемому стокгольмскому синдрому, когда жертвы начинают симпатизировать своим захватчикам и даже оказывать им помощь.

Не пытайтесь запугать своих похитителей влиятельными связями и возможностями во внешнем мире. После подобных угроз вас, скорее всего, упрячут куда-нибудь еще глубже.

Никогда не давайте понять своим похитителям, что вы знаете их, даже если это так. Не подавайте виду, что вы пытаетесь уличить их и запомнить.

Не смотрите им прямо в глаза – это может быть истолковано как вызов.

Охранники со временем стали с нами несколько более общительными. То и дело они задерживались у двери и заводили короткие незатейливые разговоры. А где-то через пару недель к нашему неподдельному удивлению они появились уже вообще без масок. Вначале мы не знали, как на это реагировать, но отводить глаза и не обращать на это внимания было невозможно: трудно удержаться от желания рассмотреть лица людей, с оружием в руках удерживающих вас в заточении. Заметив наше растерянное любопытство, один из них заявил, что они решили снять маски просто потому, что ничего не боятся и им наплевать. Снявши с себя маски, они, по логике вещей, решили представиться, точнее, представился один из них. Тот, что был пониже ростом, назвался Русланом, а другой, плотный и угрюмый верзила, так и остался безымянным: он с нами вообще не разговаривал, изредка переговаривался только со своим «коллегой». Мне показалось, что он согласился открыть лицо и пойти с нами на мало-мальский контакт, только чтобы не выглядеть струхнувшим в глазах Руслана, которому, скорее всего, и принадлежала инициатива отказаться от масок. Словоохотливому Руслану было тридцать с чем-то, хотя залысина на голове тянула и на сорок. «Молчун» был заметно моложе и, в отличие от Руслана, никогда не расставался с автоматом. Как-то в разговоре Руслан обронил, что «молчун» принимал активное участие в войне. О своем участии Руслан промолчал. Думаю, он на самом деле и не воевал – такие не бывают вояками, он пал бы в первом же бою от собственного тщедушия. К тому же Руслан был конченым наркоманом. Один раз он разговорился особенно долго и предложил нам покурить анашу. Она оказалась такой крепкой, что мы с Владом «улетели» сразу, а Руслан затягивал «косяки» один за другим, как заядлый курильщик сигарет – и хоть бы что. Понятно было, что он употреблял и наркотики покрепче.

В ту ночь Руслан удивлял нас своими откровениями. Он говорил, что завидует нам – мол, сидим тут и в ус не дуем, а ему в жизни приходится тяжело, столько проблем, что голова кругом. От него ушла жена с ребенком, зарабатывать нечем, дней десять назад им за нас обещали неплохие деньги, но все тянут и тянут.