Цена дара

— Спроси что-нибудь попроще, — вздохнул старик. — После такого пекла и так глупо застрять… Конфедерация нас просто бросила. Гребаные союзники. Нам бы еще немного побольше добровольцев… глядишь, и одолели бы эти метры.

— Марс вводит тотальную мобилизацию, — усмехнулся Вкитор. — После нее добровольцев будет больше.

— Дожить бы еще…

— А сколько у нас времени?

— Не больше пары часов. «Венет» скоро приведет подкрепление, потом уже ничего нельзя будет сделать.

Слишком большое желание у меня было затянуться, слишком сильно я вдыхал куцые остатки дыма, тянущиеся от стола. При резком вдохе я скрючился в остром приступе кашля. Согнулся, плотно сжав ладонью рот, будто это могло удержать лёгкие. Если бы они захотели вывалиться изо рта, ладонь бы их точно не удержала. Кожа быстро стала мокрой.

Тук-тук… сердце забилось чаще, когда я поиграл ладонью в темноте, пытаясь поймать тусклый свет и рассмотреть мокрый оттенок кожи.

«Чувство самосохранения… — вяло протащилось по мыслям, — Работает… всё ещё работает».

Стало немного светлее, и ладонь заблестела прозрачной мокротой: не кровь… просто слизь…

— Эй, ребята, поняли откуда и куда ноги переставлять?! — громко проскрипел старик в погонах. Все кивнули, даже я — привлекший кашлем его внимание.

Однажды прозвучавший приказ молчать мы выполняли как бывалые солдаты. Никто даже не подумал, что движения наших голов в темноте никто не заметит. Но стало светлее, и старик принял этот ответ за согласие.

Остроконечная, гладкая голограмма над столом, шедшая рябью, вдруг стала чётче. Уже через мгновение она превратилась в полноценный трехмерный макет, настолько детализированный, что можно было заметить мелкие окошки вентиляции, рассыпанные по гладкой поверхности, словно поры на коже. Включился свет.

В это мгновение, когда все вокруг стало четким до боли в глазах, когда зрачки сузились до размеров игольного ушка и стали видны белые блестящие стены с налетом сигаретной копоти и каменной пыли, в это самое мгновение пространство рассекли на удивление четкие слова, шедшие из давно забытой на столе рации:

— Сектор 2–0, прием. Защита «Скайблока» взломана, группа «Альфа» ликвидирована в общем небе. Операция отменяется. Срочная эвакуация. Полчаса до поражения наземной цели с воздуха. Как поняли?

Мгновение истекло. Виктор, старик и два призрака только успели переглянуться, как снаружи послышался свист.

Когда после долгой тьмы зажигается свет, по всем правилам должна приходить радость. Или облегчение, или ожидание чего-то приятного. Надежда, в конце концов. В нашем случае свет означал полный провал глухой защиты «Скайблока», которая лопнула под натиском хакерской системы «Венета», словно переспелое яблоко. Если прошли сигналы Конфедерации, значит, пройдет и сигнал врага. Теперь это общее небо, они сами так сказали. Вместо радости в воздух острой иглой вонзилась опасность.

Резко развернувшись к нам, Виктор прорычал:

— Ложись!

Он раскрывал рот, разбрызгивая слюну и кричал еще что-то. Наверняка, очень важное что-то, но оно потонуло в оглушительном грохоте. Не знаю, почему Виктор не приземлился на пузо первый, ведь все остальные за его спиной уже лежали. Наверное, это из-за Джиана, онемевшего, словно насекомое, притворявшееся мертвом при виде хищника. Или Мары, так и не понявшего, что происходит, пока не рухнула вся стена слева. Быть может, Виктор рассудил, что эти слова им чем-то помогут? Странно, ведь все это время ему было плевать.

Он все еще кричал, когда ему снесло голову. Что-то быстрое и плотное вошло в правый висок и вышло с другой стороны, унеся с собой половину черепа. Виктор упал, перед смертью повернувшись на бок. Вокруг него текло много черного и красного. Я хорошо видел это в ослепительно-ярком свете, ведь после грохота он так и не погас. Только мигал, методично, стройно, словно под отчет метронома: тик-так… тик-так…

Удивительно… с этим человеком мы преодолели огромное расстояние. Он шел с нами, вел куда-то, хоть мы и не хотели туда идти, а он раз — и упал. Как все просто, думал я, когда бетон крошился справа и слева от меня. Я спокойно сидел на прежнем месте и не шевелился, ведь что-то подсказывало мне: двинешься — умрешь.

Рядом под лавку упал Мара, перестав двигаться. Он последовал совету Виктора, лег на пол и больше не встал. Что-то свистнуло под ногами, прошив его мягкую плоть насквозь. Пришла пора и мне опуститься на пятую точку, я сполз с лавки, притормаживая руками отяжелевшее от ломки тело. По спине струйками скатывался пот, тоже от ломки. Над головой взорвалась стена, там, где только что находился мой затылок. Моя ладонь легла на распахнутые в потолок глаза, и по коже прошлась щекотка пушистых длинных ресниц. Мара выглядел таким спокойным, когда я закрывал ему глаза… он подружился со смертью.

В воздухе повисла тяжелая взвесь пыли и снова стало почти ничего не видать. К моим ногам прибило несколько гранат, куски бетона, еще тлеющий бычок от сигареты и парочку чьих-то оторванных пальцев. Судя по отрывистым стонам, кто-то все же остался жив, но, если брать в расчёт их количество, далеко не все.