Цена её любви

– Я хотела бы доверять вам, – и, заглянув ему в глаза, с волнением прошептала: – Вы не сделаете мне больно? – И снова вопрос, говорил о напряжённой борьбе, происходившей в её душе.

– Никогда! – воскликнул он совершенно искренне.

– Хорошо, я соглашаюсь, но только из-за желания научиться управлять лошадью, не более, – произнесла белошвейка, низко опустив голову.

Ричард отвернулся, пряча счастливую улыбку.

– Я прекрасно понимаю это. – Он, остановив жеребца, спрыгнул на землю и снял Изабеллу, но не спешил ставить на землю и выпускать из объятий.

– Ты дала слово! Не забудь о завтрашней встрече.

Девушка подняла голову, глядя прямо в зелёные глаза, и проговорила, вкладывая в смысл очень многое:

– Я никогда не нарушаю обещаний и не беру слова обратно. Надеюсь, что мы в этом схожи?..

Ричард простонал, открывая глаза. Она нарушила всё, и самым жестоким образом, но не тогда, а спустя несколько месяцев…

Он плотнее закутался в плащ. Если бы граф знал, чего ожидать от обманщицы тогда…

Если бы кто-нибудь смог объяснить теперь странные сны, связанные с белошвейкой. Сегодня он видел её в окружении стаи волков, кричащую о ненависти в темноту зимнего леса. Всё так же красива, только намного бледнее, чем прежде, и почему-то глаза горели кровавым огнём, словно у зверя. Лорд с тоской прошептал в ночь, зная, что никто не даст на его слова ответа:

– Где ты сейчас? Что с тобой? – и уже совсем тихонько добавил: – Вернись, я так люблю…

Из окон комнаты, расположенной ниже покоев графа, послышались громкий женский смех и пьяное бормотание Кевина. Очевидно, не одному ему нет этой ночью покоя. Ричард растёр кончиками пальцев виски, голова нещадно болела, но эта боль была ничем по сравнению с той, что терзала сердце.

Он с раздражением вошёл в спальню. Одежда, в беспорядке разбросанная по полу, говорила о состоянии вернувшегося с пышного пира хозяина. Граф, подойдя к ложу, откинул полу красного балдахина и, дёрнув за ногу протирающую глаза девицу, прошипел: «Пошла вон», – а кинув в смуглые руки серебряную монету, пригрозил: «И не вздумай раскрыть рот!»

Служанка, прижимая к голой груди холщовую сорочку и серое, с глубоким вырезом платье. Она поспешно ретировалась, ворча под нос, что никто не смеет поступать подобным образом с красавицей Эйсидорой. Этот напыщенный индюк ещё попросит разделить с ним ложе, но никогда…

Чернявка припомнила, сколь искусным был зеленоглазый англичанин в любовных утехах, и между ног мгновенно сделалось жарко. Ну, разве что сильно попросит, и не раньше, чем она заберётся в постель к его неотёсанному брату. Испанка застонала от накатившей волны похоти. Приятно будет сравнить достоинства двух красавчиков.

Мужчина в чёрном, что вышел из замка, кутаясь в толстый шерстяной плащ, пробирался известной немногим потайной тропой в расположенную в нескольких милях от замка деревню. Он чувствовал, что за ним кто-то следит, но никак не мог заметить преследователя, лишь изредка ощущая взгляд, направленный в спину, и тяжелое прерывистое дыхание. Палач отстегнул от пояса любимый кинжал баллок*. Рукоять в форме яиц плотно легла в руку, сразу же придав хозяину уверенность.

Барни остановился и ещё раз огляделся по сторонам. Никто не должен был знать, куда он сегодня направился. Очень неожиданный визит: Хлоя ожидает его не раньше начала следующей недели, но слишком важные новости не могут ждать. Он должен дойти живым не притащив за собой хвост.

Какой-то шорох привлёк внимание палача к припорошенной снегом дикой вишне. Он успел сделать шаг в направлении кустов, как на тропинку с рычанием выскочил огромный волк. Фергисон не испугался, а слегка нагнулся и, наклонив голову, примерился, куда нанести первый удар. Волк-одиночка почувствовав угрозу, исходящую от огромного человека, прижав хвост и скалясь, повернул назад, в спасительное укрытие. Он продолжал рычать, но на тропинку больше не вышел.

«Всего лишь очередной хищник», – подумал успокоившийся гигант, продолжив путь.

Через некоторое время он услышал пронзительный вой и почти сразу же ответный.

«Самка где-то рядом, – определил Барни усмехаясь. – Нашли время для любовных игр, в канун Рождества».

Он заспешил дальше, стремясь как можно быстрее попасть в дом белокурой красотки, от одного воспоминания о которой на душе сделалось намного теплее.

Палач достиг деревни перед самым рассветом и постучался в маленькое застеклённое оконце – его подарок на прошлое Рождество любимой подруге.

– Кого там чёрт принёс в такую рань? – почти сразу же раздался высокий женский голос по ту сторону небольшого дома.

– Открывай, Хлоя, это я, – негромко ответил Фергисон, и дверь отворилась.

На пороге его встречала дородная девица высокого роста. Красивое лицо пышущей здоровьем крестьянки было измазано сажей. В очаге, пристроенном к левой стене каменного жилища, горел огонь. В объёмном глиняном горшке, стоявшем на плоском камне посередине углей, булькала бобовая похлёбка, сдобренная куском жирного бекона. Аромат свежей пищи заполнял комнату. Барни повёл носом.

Хлоя рассмеялась. На пухлых розовых щеках образовались аппетитные ямочки.