Цена ее жизни

– В Соединенных Штатах шестьдесят шесть миллионов зарегистрированных владельцев огнестрельного оружия, – сказал Декстер.

– И что с того?

– Наши исследования показывают, что все эти люди придерживаются схожих убеждений.

– Какие исследования? Каких убеждений?

– Мы провели опрос общественного мнения. Разве вы не получили копию? Каждый пятый взрослый гражданин нашей страны готов в случае крайней необходимости выступить с оружием в руках против правительства.

– И что с того? – снова спросил Уэбстер.

– Был и другой опрос, – продолжил Декстер. – Надо было ответить всего на один простой вопрос, не задумываясь, интуитивно: «Кто прав, правительственные органы или незаконные вооруженные формирования?»

– И?

– Двенадцать миллионов американцев приняли сторону незаконных вооруженных формирований.

Директор ФБР молча смотрел на своего собеседника, выжидая, когда тот выскажет свою мысль до конца.

– То есть, – уточнил Декстер, – от двенадцати до шестидесяти шести миллионов избирателей.

– При чем тут избиратели?

– А где они живут? – ответил вопросом на вопрос Декстер. – В Вашингтоне, Нью-Йорке, Бостоне или Лос-Анджелесе таких почти не встретишь. Распределение очень неравномерное. В одних местах люди, придерживающиеся подобных взглядов, составляют крохотное меньшинство. На них смотрят как на чудаков. Но в других местах их большинство. В других местах такие взгляды являются совершенно нормальными, Гарленд.

– Что вы хотите сказать? – спросил Уэбстер.

– Есть места, где им принадлежат округа. Даже целые штаты.

Уэбстер удивленно поднял бровь:

– Господи, Декстер, это же не политика. Речь идет о Холли!

Декстер молча обвел взглядом небольшой кабинет Белого дома, выкрашенный белой краской с каким-то непонятным оттенком. Президенты приходили и уходили, а кабинет раз в несколько лет перекрашивался в один и тот же цвет. Декстер усмехнулся с видом знатока.

– К несчастью, в нашем деле все является политикой.

– Но мы говорим о Холли!

Декстер покачал головой. Едва заметное движение.

– Это эмоции. Задумайтесь о таких простых, невинных словах, как «патриотизм», «сопротивление», «подполье», «борьба», «угнетение», «личность», «недоверие», «восстание», «бунт», «революция», «права». Во всех этих словах есть какое-то величие, вы не находите? Если рассматривать их применительно к американской действительности?

Уэбстер упрямо тряхнул головой:

– Нет никакого величия в том, чтобы похищать женщин. Нет никакого величия в незаконном оружии, в незаконных вооруженных формированиях, в краденом динамите. Никакая это не политика.

Декстер снова покачал головой. То же самое еле уловимое движение.

– Все рано или поздно становится политикой. Вспомните Руби-Ридж[5], Гарленд. Вспомните Уэйко[6]. Начиналось ведь все не как политика, верно? Но очень скоро превратилось в политику. Своими крайне глупыми действиями мы тогда настроили против себя до шестидесяти шести миллионов избирателей. Этим людям как раз и нужно, чтобы наша реакция была неоправданно жесткой. Они считают, что суровые карательные меры взбаламутят народ, приведут под их знамена новых борцов. И мы пошли у них на поводу. Сами подбросили хворосту в костер. Мы представили все таким образом, будто правительство только и думает о том, как бы сокрушить маленького человека.

Наступила тишина.

– Опросы общественного мнения показывают, что нам нужно сменить подход, – снова заговорил Декстер. – И мы стараемся его найти. Стараемся изо всех сил. Но как будет выглядеть со стороны, если Белый дом откажется от этих попыток только потому, что в дело оказалась замешана Холли? Да к тому же если это произойдет именно сейчас, в праздничный день Четвертого июля? Неужели вы ничего не понимаете? Задумайтесь хорошенько, Гарленд. Задумайтесь о том, какова будет реакция. Представьте себе такие слова, как «месть», «корыстные интересы», «расправа», «эгоизм». Представьте себе, как они скажутся на результатах опроса общественного мнения.

Уэбстер почувствовал, как давят на него эти белые стены. Он пристально посмотрел на Декстера.

– Но ведь речь идет о Холли, черт побери! При чем тут опросы общественного мнения? И не надо забывать о генерале. Президент уже говорил с ним?

– Нет, я лично объяснил все генералу Джонсону, и не один раз. Он звонил сюда каждый час.

Уэбстер подумал: «И сейчас президент, наверное, уже перестал отвечать на его звонки». Да, Декстер здорово поработал над своим шефом.

– Ну и? – спросил директор ФБР.

Декстер пожал плечами:

– По-моему, генерал в принципе все понял. Но естественно, в настоящий момент его суждения являются несколько предвзятыми. Он очень несчастный человек.

Уэбстер лихорадочно обдумывал ситуацию. Достаточно искушенный в политических играх, он понимал, что, если противника нельзя одолеть, надо переходить на его сторону. Заставить себя думать так, как думает он.

– Однако, если вы вытащите Холли, для вас это будет плюс, – произнес он наконец. – Большой плюс. Вы покажете себя уверенными, решительными, умеющими ценить своих людей. В этом тоже будут свои преимущества. И это благоприятно скажется на общественном мнении.