Цена его обмана

Валерка с пацанами гоняет мяч в футбольной коробке и в перерывах между матчами подбегает ко мне. Мы с девчонками утроили себе трибуну — откуда-то приволокли старую бочку и теперь еле-еле сидим на ней, едва балансируя и хохоча, когда кто-то из нас скатывается на землю. Знаю, что все девчонки во дворе смотрят только на одного парня — самого красивого и классного. Сама смотрю на него с придыханием, вспоминаю его слова, что, когда вырасту, мы обязательно поженимся. Особенно щекочет нервные окончания тот факт, что родители не знают то, что я в курсе факта, что Валерка мне не брат вовсе. Ему семнадцать, мне тринадцать -самый возраст для первых нежных чувств. Ах, если бы мы не росли в одном доме, были бы мы просто соседями...

— Эй, Кейт, бросай сюда... — кричит Валерка, когда мяч приземляется в метре от меня.

Девчонки завистливо смотрят как я пасую брату, и я вспоминаю слова подруги-Машки:

— Повезло тебе, что ты с Валеркой каждый день общаешься. Эх... мне бы такую возможность...

— И что? — смеюсь в ответ на ее мечтания, а сама думаю, права ты Машка, мне и правда повезло как никому.

— И всё! — зло отвечает Маша, а я никак не возьму в толк, чего она бесится.

Лязг дверного замка выводит из полудремы. Поднимаю голову, украдкой смахивая набежавшие во сне слезы. Лысый убого лыбится и издевательски кривит рот.

— На выход, мадмуазель... ваше время пришло.

Коридоры пусты. Идем в молчании, наверняка каждый думая о своем. Точнее я-то точно думаю, а Лысый — не факт. Я вообще не уверена, что он умеет думать.

Прямо-поворот-лестница наверх, снова прямо и пару поворотов и вот мы уже в том самом холле, где я еще недавно встретилась с Психом. При одной только мысли об этом нелюде все внутри сжимается, превращаясь в пружину, готовую вот-вот выстрелить, взорвав все вокруг в клочья.

Если мне кого-то и стоит опасаться по-настоящему, так это его. Почему-то я в этом уверена.

Но в этот раз холл пуст. Кроме нас с Лысым здесь нет никого, и я все еще не до конца верю, что меня так просто отпустят. Жду подвоха. Ведь до этого интуиция ни разу не подводила.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Лысый не особо церемонится, впрочем, как будто раньше было иначе. Поторапливает меня грубыми тычками, прикрикивает. Видно, что получает удовольствие от осознания своего физического превосходства. Что ж... если это наша последняя встреча, то черт с ним, пусть наслаждается. Больше, я уверена, наслаждаться ему все равно нечем. Вряд ли он может похвастать победами на любовном фронте. Как показывает практика и жизненный опыт, самодостаточные мужчины и хорошие любовники — не самоутверждаются за счет женщин. И уж тем более их не бьют и не насилуют.

Лысый, мерзко ухмыляясь, распахивает дверь, и я ожидаю чего угодно, вплоть до удара по лицу. Но ничего не происходит. На улице глубокая ночь, высоко в небе полная луна и тишина стоит такая, будто мы где-то в глухой деревне.

— Ну чего встала? Вали, пока не передумал.

— А... это всё?

Стою в растерянности, не зная, что и думать. Неужели меня и правда отпустили? Даже тот факт, что сейчас ночь, а у меня нет с собой ни копейки денег (как уж я не догадалась их прихватить с собой - загадка), не волнует. Если меня и впрямь отпустят - я пройду многие километры до дома, сбивая в кровь ноги, только бы вновь стать свободной, как птица.

Вот так живет человек, сетует на тяжелую жизнь, начальника-самодура, вторую половину, погодные условия и место проживания...на маленькую квартиру и такую же зарплату, на вредных соседей и бестолковых людей вокруг, и вообще на мир в целом и частном и тут на тебе... приходят какие-то люди и ни с того ни с сего забирают его свободу. И даже делать ничего дурного не нужно, оступаться, падать на дно, чтобы это вдруг случилось. Человек оказывается не властен над своей жизнью в одночастье, становится чьим-то рабом, чьей-то жертвой, волею судьбы брошенный на произвол.

Он больше не ощущает себя свободным, оказывается, что человек этот всего лишь песчинка в водовороте чужих страстей... и нет спасения, и нет спасителя.

Как вдруг... всего-то и нужно, что открыть одну дверь и вот он уже свободен. И нет ничего более важного, чем эта дверь. Нет ничего прекраснее этой полной луны и темной ночи и тишины...

И плевать на все проблемы мира и даже на всех начальников в этой и последующих жизнях. Хочется обнять весь мир и начать заново учиться жить и дышать обыкновенным воздухом.

А всего-то и надо было, чтобы на время отняли свободу...

Лысый выжидающе смотрит на мое удивлённое лицо и, кажется, начинает злиться. Что я так и стою как вкопанная, боясь, что все это может оказаться ошибкой.

— Ты долго будешь пялится, пигалица?

Подрываюсь с места и несусь в свою "свободную" ночь, где мигает фарами одинокая машина.

Кажется мне даже не придется сбивать ноги в кровь...

* * *

Осторожно сажусь в тачку, ожидая увидеть Илона. Но его там нет. Водитель, не оборачиваясь, трогается с места, и вскоре высаживает меня у подъезда моего родного дома.