Цена его ревности. Книга 3 (СИ)

— Не уходи, — испугавшись, что уйдет, Ракеш подался вперед и перехватил Вику за руку. — Я действительно хочу узнать о твоей жизни от тебя, — проникновенно произнес он. И от бархатистых интонаций, на магнетизме которых нисколько не отразилась осиплость, зародившаяся в животе жаркая волна накрыла Вику с головой. Она ловко вывернула запястье из рук мужа, налила в стакан сок и, разведя его водой, протянула Ракешу. — Пей! — скрывая замешательство, строго произнесла Вика. — И измеряем температуру, — несмотря на протесты, она все-таки умудрилась засунуть термометр ему подмышку, скользнув кончиками пальцев по горячей коже, и показалось, что их лизнули язычки пламени.

— Что тебе рассказать? — тихо спросила Вика, краем глаза следя, чтобы Ракеш не трогал градусник и продолжал пить. — У нас девять месяцев холодно, а три месяца очень холодно. Но каждый сезон пахнет по-своему. Весной тает снег и всюду лужи, но зато на деревьях распускаются листочки. Пахнет свежестью, проталинами, весенним ветром, оглушительно поют птицы. Ты не представляешь, какое это волшебное время года, — ее голос мечтательно понизился. Было видно, что это приятные воспоминания. Радж же смотрел во все глаза, на такую новую, незнакомую ему, мечтательную упрямицу. — Когда еще вчера все деревья были черные, а сегодня вокруг них образовалась едва видимая, нежно-зеленая дымка. Нет, это еще не листья, это только лопнули почки. И с каждым последующим днем, по мере того как распускаются листья, дымка становится все ярче, все осязаемей, пока не превратится в пышную крону. Она вначале еще светлая, молодая, но постепенно наливается соками и темнеет. Тогда очарование первых листочков проходит и приходит пора цветов, когда поочередно одни за другими начинают цвести деревья: сирень, яблони, вишня, черемуха, а какой аромат стоит в воздухе — нарциссы, тюльпаны.

— Я бы хотел на это посмотреть. Ты так красиво рассказываешь. Обязательно съездим, познакомишь меня с семьей.

От слов мужа Вика очнулась, вынырнула из воспоминаний и вернулась в действительность.

— Прежде чем ехать, давай посмотрим, что с температурой, — она забрала у Ракеша градусник — значение шкалы спустилось всего на несколько делений, но так и не ушло за отметку тридцать девять. — Неужели не сбросила значение, — пробормотала Вика и стряхнула столбик до тридцати пяти, а затем снова вернула термометр на место.

— Расскажи еще, — попросил Ракеш и, как маленький ребенок, устроил голову у Вики на коленях. А она машинально стала перебирать его волосы, успокаивая и усыпляя.

— Потом приходит лето. Оно пахнет солнцем, скошенной травой и спелыми ягодами. Если повезет, то можно застать несколько теплых дней. А если очень повезет, то даже искупаться в реке и не слечь с воспалением легких. Летом полно земляники и… комаров, больших, как лошади… — рассказ прервал осторожный стук. — Я сейчас открою и вернусь, — пообещала Вика. Она аккуратно переложила голову мужа на подушку и, шлепая босыми ногами, побежала к двери. — Наконец-то! — шепотом воскликнула Вика, увидев одного из водителей с пакетом из аптеки.

— Извините, пришлось искать круглосуточную, — повинился парень.

— Спасибо. Можете идти отдыхать, — прервала Вика его извинения и, захлопнув перед носом дверь, побежала обратно в спальню. — Давай, посмотрим градусник, — попросила Раджа. Тот передал ей термометр и, посмотрев на цифру, где остановилась шкала, Вика закусила губу — температура не то, что не упала, а поднялась еще выше. — Что же мне с тобой делать? — совсем растерявшись, сама себе пошептала она и, смочив полотенце, снова принялась обтирать мужа. Он молча сносил процедуру — протестовать уже не было сил. Оставив его немного остудиться, Вика растворила жаропонижающее в стакане с водой и вернулась, подавая напиток Ракешу. — Пей! — приказала она, а он только слабо покачал головой. — Пожалуйста, надо выпить, тебе будет легче, — перешла Вика на просительный тон. Она подсела ближе к мужу, приподняла его голову и поднесла к губам стакан. — Пожалуйста, — тихо попросила Вика, — ты не можешь так со мной поступить.

Ракеш поднял на нее глаза и увидел, как упрямица, сдерживая дрожь, с силой прикусила пухлую нижнюю губу.

— Не надо, — попросил он и бережно провел пальцами по нежным, как розовые лепестки, губам. — Я выпью, только не делай так, не причиняй себе боль, — и, приподнявшись на локте, забрал стакан.

Вика положила прохладную ладонь на лоб мужа, а он положил голову ей на грудь, нехотя потягивая лекарство.

— После лета наступает осень, — продолжала она, баюкая и стараясь отвлечь Ракеша, чтобы он выпил все до конца. — Она пахнет грибами, дождями и опавшими листьями. Только осенью небо бывает синее-синее и кажется еще более ярким на фоне золота и багрянца листьев. Допил? — Вика взяла из рук Ракеша пустой стакан, поставила его на тумбочку и аккуратно уложила мужа на подушки, до подбородка укрыв теплым одеялом. — Теперь, лежи.

— А ты продолжай, — попросил он, устраиваясь поудобнее.