Цена головы

– Вот именно, попросить у нее денег! Можно подумать, вам доставляет удовольствие повторять это! Ей действительно удавалось выкроить для меня несколько франков из денег на хозяйство. Я поджидал ее на углу в тот час, когда она ходила за покупками… Вы это хотели знать? Пожалуйста!. А дней десять назад она дала мне этот ключ… Она попросила меня иногда ночью приходить в квартиру, чтобы выяснить наконец, в чем дело.

– Вы приходили?

– Нет… Из-за жены. Врач боится преждевременных родов. Но я пообещал себе прийти после того, как она родит…

– А как бы вы вошли в подъезд?

– Сесиль все предусмотрела. Каждый вечер в семь часов консьержка разносит почту. Она всегда задерживается поболтать у Дезеглизов, которые живут на третьем этаже слева… И вот я должен был проскочить как раз в это время…

– А тетка?

– Ну что ж! Я знаю, мои слова могут обернуться против меня! Это ведь так легко! У тетки болели ноги, и каждый вечер в это самое время ей делали массаж горячим воздухом. Это ей как будто помогало. Сестра использовала электросушилку для волос, такую, как в парикмахерской…

Она сильно гудит… Я должен был открыть дверь своим ключом и спрятаться под кроватью в комнате Сесили. Ну, вы удовлетворены?. А теперь признаюсь, что я голоден и жена ждет меня… Вы и так достаточно напугали ее своим посещением… Если я сейчас не вернусь, она вообразит невесть что… Или арестуйте меня, или разрешите уйти.

Что касается наследства, на которое у нас все права, так мы еще посмотрим…

Он отвернулся, но Мегрэ успел заметить слезы бессильного гнева, сверкнувшие в его глазах.

– Можете идти, – сказал комиссар.

– Неужели? – с иронией спросил молодой человек. – Вы меня пока не арестуете? Вы слишком добры, и я, право, не знаю, как благодарить вас…

Когда Жерар подходил к дверям, ему почудилось, будто он услышал – правда, он не был в этом уверен, – что

Мегрэ, пожимая плечами, проговорил:

– Дурачок!

Не иначе как Нуши решила соблазнить комиссара!

Во всяком случае, она делала для этого все возможное, действуя со странной смесью наглости и наивности.

Она даже постаралась, усаживаясь напротив него, задрать юбку так, чтобы были видны ее острые коленки.

– Где вы были в тот вечер? – спросил он хмуро.

– На улице.

– А что вы делали на улице?

– Разговаривала с одним знакомым…

– Вы уверены, что это было накануне преступления?

– Это записано в моем дневнике… Каждый вечер я записываю в дневник, что я делала в течение дня…

Мегрэ подумал, что в смешном дневнике этой беспутной девчонки, верно, найдется кое-что и о нем. Нуши была из тех, кто влюбляется без разбору – в полицейского на перекрестке, в соседа, проходящего мимо каждый день в один и тот же час, в киноактера, которого видела только на экране, или в знаменитого убийцу. А сейчас героем дня стал Мегрэ!

– Я не могу назвать вам имя моего друга, потому что он женат.

Ну и ну! Впрочем, Берта, благоразумная Берта в вишневой шляпке, тоже путается с женатым!

– Так, значит, вы находились на улице, неподалеку от дома… Вы не боялись, что вас увидят родители?

– Родителям нет до этого дела… Они у меня молодцы…

– Вы утверждаете, что видели, как Жерар Пардон вошел в дом…

– Он был одет точно так, как сегодня, в том же плаще и серой шляпе с опущенными полями. Он оглянулся и бросился в подъезд.

– Который был час?

– Семь часов вечера. В этом я уверена: как раз перед ним прошел почтальон с последней почтой.

– Благодарю вас.

– Это важно, да?

– Я еще не знаю.

– Но ведь если брат Сесили был в тот вечер в доме…

– Благодарю вас, мадемуазель…

– У вас больше нет ко мне вопросов?

– На сегодня нет.

Она все не вставала, она еще надеялась…

– Вы можете рассчитывать на мою помощь… Я хорошо знаю дом. Я многое могла бы рассказать вам…

– Благодарю вас.

Она направилась к двери. Проходя, Нуши задела его своим телом, упругим, как натянутая струна.

– Мне не нужно явиться в ваш кабинет и продиктовать свои показания?

– Не раньше, чем получите повестку.

– До свидания, господин комиссар.

– До свидания.

Положив ключ в карман, Мегрэ спустился по лестнице.

На тротуаре по-прежнему дежурил инспектор Журдан.

Мегрэ знаком приказал ему оставаться на месте и подозвал такси.

Дома на бульваре Ришар-Ленуар жене не удалось за завтраком вытянуть из него ни слова. Положив локти на стол, он крошил хлеб на скатерть, громко чавкал – все это были дурные признаки.

– Но ведь не ваша вина, что эта Сесиль… – рискнула она. В такие минуты она обращалась к нему на «вы». Иногда даже называла его «комиссаром». А порой, случалось, даже говорила: «Я спрошу у господина Мегрэ, сможет ли он…»

Заметил ли он хотя бы, что ест чудесный карамельный крем? Едва он вытер губы салфеткой, как рука его уже потянулась к вешалке, где висело пальто, жесткое, как солдатская шинель. По выражению его лица госпожа

Мегрэ поняла, что бесполезно спрашивать, когда он будет дома.

– Гостиница «Центральная», бульвар Монпарнас, –

буркнул он, усаживаясь в такси.

Это была тихая гостиница, где останавливались провинциалы, наезжавшие в Париж по делам. В вестибюле стоял запах жареной телятины под соусом и сухого печенья.

– Мне нужен господин Монфис…

– Он уже ждет вас в оранжерее.