Цена головы

Казалось, Малакс не проявлял к нему недоверия. Безразличием это тоже нельзя назвать. Просто визит незнакомца с Юга нисколько не взволновал старика. Да и вряд ли что-нибудь могло его взволновать. Он построил свою жизнь так, как хотел, и полностью слился с той обстановкой, которую сам себе создал. Незнакомец переступает порог его дома, и он приглашает гостя выпить стопочку домашней водки. Для него это только повод выпить самому и перекинуться несколькими словами с новым человеком.

Глядя на старика, можно было подумать, что он не придает большого значения визиту Эдди.

– Мать написала мне, что Тони отказался от своей должности.

Эдди пустил пробный шар. Его интересовало, как будет реагировать Малакс. Если старик в курсе дела, он может иронически усмехнуться, услышав слово «должность».

Малакс и вправду усмехнулся, но без всякой иронии.

Усмешка была только в глазах. Лицо и губы не изменили выражения.

– Я проезжал поблизости и решил завернуть к вам.

Как бы в знак благодарности Малакс налил ему вторую стопку самогона, который обжигал горло.

Разговаривать с ним было куда труднее, чем с каким-нибудь шерифом или хозяином ночного клуба. Труднее еще и оттого, что Эдди плохо владел собой. Ему было немного стыдно, и он пытался это скрыть. Он чувствовал себя дряблым, слабым рядом с этой громадой, которая покачивалась перед его глазами.

А старик не спешил ему на помощь. Возможно, он делал это без всякой задней мысли. Люди, ведущие такую жизнь, как Малакс, не очень разговорчивы.

– Я подумал, что, если понадобится, я смог бы подыскать для Тони работу.

– Мне кажется, он один из тех, кто обходится своими силами.

– Тони очень способный механик. Еще мальчишкой он увлекался машинами.

– Да, за каких-нибудь три дня он пустил в ход старый грузовик, который давно валялся у меня среди другого железного хлама.

Эдди заставил себя улыбнуться.

– Это так похоже на Тони! Он оказал вам хорошую услугу.

– Ну, я просто подарил ему эту машину. Надо же было что-нибудь для него сделать. А в прошлом году я купил себе новую.

– И они уехали на грузовике?

Старик утвердительно кивнул.

– Это получилось для них очень удачно. Имея грузовик, такой человек, как мой брат, может заняться небольшим бизнесом.

– Так он и говорил.

Спрашивать о главном было еще рано.

– А ваша дочь? Кажется, ее зовут Нора?. Она не побоялась?

– Чего?

– Бросить работу, Нью-Йорк, обеспеченную жизнь, чтобы отправиться куда глаза глядят!

Он сделал ударение на словах «куда глаза глядят», надеясь на реакцию, но ее не последовало.

– Нора уже достаточно взрослая. Три года назад, уезжая отсюда, она тоже не знала, что ее ждет. И я этого не знал, когда в шестнадцать лет покидал родную деревню.

– И она не боится трудностей?

Как фальшиво звучал его голос, даже для собственного слуха! Ему казалось, что он играет гнусную роль. Однако в интересах Тони он иначе поступить не мог.

– Какие это трудности! У моих родителей было восемнадцать душ детей, и до того дня, как я покинул отцовский дом, я никогда не видел белого хлеба. Даже не знал, что он существует. Нас всегда кормили ржаным хлебом, свеклой и картошкой, иной раз давали кусочек сала. Картошка с салом у них будет в любом случае.

– Тони не трус.

– Он славный малый.

– Я вот думаю, не было ли у него каких-нибудь планов, когда он приводил в порядок грузовик?

– Возможно, и были.

– В некоторых местах не хватает машин.

– Это верно.

– Особенно сейчас, когда собирают урожай.

Старик снова кивнул, подогревая свою стопку в широкой загорелой ладони.

– Во Флориде он сразу нашел бы клиентов. Там сейчас цветут гладиолусы.

И это ничего не дало. Нужно было идти более прямым путем.

– Они вам писали?

– С тех пор как уехали – нет.

– Как же это дочка не пишет отцу?

– Когда я уехал от родителей, я три года ничего не писал им. Прежде всего потому, что пришлось бы покупать марки. Да и писать было не о чем. За все время я послал им только два письма.

– И сын вам тоже не пишет?

– Который?

Эдди не знал, сколько их у него. Двое, трое?

– Тот, что работает в «Дженерал электрик». Тони рассказывал о нем матери. Кажется, это человек с большим будущим.

– Возможно.

– Выходит, вашим детям не нравится жить в деревне?

– Этим двоим не нравится.

Стараясь сдержать раздражение, Эдди поднялся со стула, подошел к окну и стал смотреть на дождь, который лил как из ведра: по лужам шли большие круги.

– Ну что ж, пора в путь.

– Вы будете в Нью-Йорке еще сегодня вечером?

Эдди ответил «да», хотя сам еще этого не знал.

– Я хотел бы написать Тони и сообщить ему разные новости, – сказал он.

– Он не оставил адреса. Видимо, не хочет, чтобы его беспокоили.

В голосе старика по-прежнему не чувствовалось и тени насмешки. Он привык мыслить и разговаривать очень просто. По крайней мере Эдди хотелось так думать.

– Представьте, вдруг что-нибудь случится с нашей матерью… – Он чувствовал себя отвратительно. Никогда ему еще не приходилось играть такую мерзкую роль. – Она уже в преклонном возрасте и последнее время неважно себя чувствует.

– Хуже смерти ничего случиться не может. А ведь Тони все равно ее не воскресить, правда?