Цена империи

— И что ты хочешь за молчание? — устало произнес Шарк, прикрывая рукой глаза.

— Откажитесь от свадьбы, я не потерплю конкурентов на трон! Тридцать тысяч золотых и поддержка во всех моих начинаниях.

Вдруг в животе Малиша что-то словно ножом полоснуло.

— Что это? — испуганно выдохнул скорчившийся правитель.

— Это яд, — спокойно ответил Шарк. — Неужели ты надеялся контролировать меня с помощью шантажа? Никому и ничему я не позволю стать между мной и сыном.

— Это не твой сын! — прохрипел Малиш.

— А вот и неправда! — парировал Шарк. — Я растил его, я ночами не спал, когда он болел, читал по вечерам сказки. Я учил его сражаться и защищаться, политике, танцам, музыке. Он мне самый настоящий сын!

За его спиной раздался всхлип. Резко обернувшись, лорд инн Сардо обнаружил растерянного Терсена. По щекам юноши катились слезы.

— Это правда? — прошептал он. — Это правда, что я на самом деле не твой сын, а Алик арр Аллуен?

Шарк опустил голову. Если ему казалось, что полчаса назад он был растерян, то теперь он был в полной прострации. Что ему сказать? Как назвать ребенка, которого вырастил и выкормил, чужим? Как признаться и в то же время не оттолкнуть? Как сохранить прежние отношения? Первой мыслью было соврать. Но ведь тайна все равно выплывет наружу.

— Так это правда, отец? — повторил Терсен, рыдая. Шарк опустил голову и тихо кивнул:

— Да. Но для меня ты все равно останешься моим сыном, что бы ни случилось. Я люблю тебя, и ты для меня самый настоящий сын. Если ты, конечно, хочешь меня так называть.

— Папа! — прошептал Терсен и, кинувшись вперед, обнял отца. — Папочка.

Эпилог

Леди Райя откинулась на спинку трона лесных эльфов и с наслаждением пригубила вино. Все вышло не совсем так, как она рассчитывала, но все-таки лучше, чем можно было ожидать. Лесные и горные эльфы объединились, и общим правителем стал лорд Шарк инн Сардо. Бывший властитель и ее кровный враг лорд Малиш арр Ноу гниет в земле, а она назначена наместником правителя на своих родных землях. И кто сказал, что женщине не суждено править?

Две лучшие генетические ветви все-таки породнились, но сыграли свадьбу не Терсена, а Шарка и Лии. Теперь девушка беременна, и довольный наследник ждет братика или сестричку едва ли не сильнее, чем счастливый отец и весь горный народ. Бедный юноша еще не знает, что Райя не отказалась от идеи выдать за него дочь. Впрочем, у парня еще восемь лет. А там видно будет…

Озеро Ставрог

Сегодня ты сама себе напоминала средневековую барышню: до того сильно смахивала эта повозка на карету. Столько трястись поездом и еще теперь вот в этом передвижном средстве, вглубь, в глубь России, в глубь леса, туда, где не ступала нога человека. Тебе тревожно и одиноко убегать с насиженных мест, из родного дома в безопасность, туда, где война не дойдет. А так ли не дойдет? В душе холодно и зябко, как на улице. Где-то внутри растет и множится тревога за близких людей, они тоже пробираются к тебе. В Сибирь. Почему сюда? Сама не знаешь.

За окном мелькают белые березы, а ты все едешь и едешь вглубь. Почему будешь тосковать по ним? Почему только сейчас заметила, насколько необычны черно-белые деревья, насколько милы твоему сердцу? Все как во сне, который снился так много раз. Были там вот такие же березы и терзающая душу тоска, и тревога за любимых. И озеро. Его истинных размеров не знаешь, но во сне оно казалось большим.

Над темной гладью клубится белый туман. Вода холодная, просто ледяная. Начало весны. Ты кого-то ждешь. Ах да! Мужа. В той, прошлой жизни ты дворянка, благородная дама. Вас сослали в Сибирь. Озеро — перевалочный пункт.

«Ставрог, — раздается в голове чей-то голос. — Озеро Ставрог». Как называли его местные жители, ты не слышала, но твердо знаешь, что это название лесного зеркала истинное. Его глубину не знает никто, а ты идешь по воде, приподняв подол дорогого платья, без чулок, босиком… одна, а вода все по колено. Уже почти середина, а дно все мелкое. Должно быть, холодно, а ты не чувствуешь стужи.

— Барыня, — кричат с берега холопы, — вернитесь, негоже вам, касатка, морозиться!

А ты уже ничего не чувствуешь, ничего. Эх, голубушка, оказались твои хрупкие плечи посильней, чем у надежи-мужа. Погиб в дороге от лихорадки. Это крестьяне только что принесли тебе скорбную весть вместе с велением государя «возвращаться назад». На вдову немилость больше не распространяется. Но зачем тебе она, если нет милого?

А ведь ты ждала, ждала своего ненаглядного все восемь месяцев в жалкой избушке на берегу. Каждый день выбегала навстречу и смотрела на дорогу. Теперь уже незачем ждать. Он не придет. И тебе теперь уже ни холодно ни жарко. Эх, Ставрог, Ставрог, что же ты так со мной?

Потому-то ты и не любишь Сибирь.

По щеке скатывается слеза. Ты приходишь в себя и выглядываешь в окно. Берез уже меньше, но они все еще есть. Опять перед глазами проплывает линия событий…