Цена империи. Чистилище (СИ)

Что делает с человеком информационный голод! Ведь вот-вот, да чуть было не спалился, едва не брякнул про интерполяцию и статанализ данных, да еще хотел что-то про репрезентативность выборки, дак ведь не с коллегой ученым общался, а с мамочкой моего реципиента. А всё почему? Первое: отсутствие достаточной информации. Второе: несоответствие случившегося с моей личной базой данных. Уж я-то хорошо помню: взрыв в Зимнем был не столь мощным, и погибнуть должно было несколько десятков человек, по большей части — дворцовая охрана и обслуга. Никто из царской фамилии не пострадал. При этом у меня был довольно четкий план: что и как предстоит делать. Вот только мне «светило» попасть чуток в другое время и чуток в другое тело. По первоначальному замыслу — я должен был стать Александром Александровичем или одним из его младших братьев, попасть на пять-шесть лет ранее, чтобы подготовить приход к власти себя самого, возможно, устраняя ближайших конкурентов. И не обязательно убийством. В общем, вводная была совершенно другая. Оказался я в странном положении, а посему реальная власть и планы преобразований, которые могли отодвинуть катастрофу первой мировой войны и двух русских революций, а то и отменить их — все намерения оказались перечеркнуты тем, что я сейчас никто, и мой номер в престолонаследии даже не тринадцатый. Правда, вокруг «отца», великого князя Михаила Николаевича началось какое-то нездоровое шевеление. Обрывки фраз — нет, не матушка, я подслушивал разговоры тех, кого тут за людей не считали. В общем, говорящая мебель (обслуга) проговорилась… Намеки… опять-таки для анализа нет данных. Кто из Романовых погиб, кто остался в живых, кто сейчас при власти, кто за кем стоит и что может из этого получиться. Поэтому пришлось пока что идти по запасному варианту: вживаться. Адаптироваться. Стараться как можно больше набрать данных из хранилища, которое могло вот-вот исчезнуть. А уже потом — аккуратное создание своей команды, и попытка как-то изменить ситуацию. Вот только рецептура будет несколько иная. Впрочем, стратегию будем думать после того, как решим ближайшие тактические задачи. Жаль, что набор информации от моего нового тела невелик. Но знание современного французского и немецкого, которым в семье владели все и которым пользовались, хотя бы потому, что маман все-таки немка, да и в жилах Романовых немецкой крови… ага, если там только Салтыковы не подсуетились. Ладно, чего тут думать, генетической экспертизы все равно не провести, так что, думаю, самое разумное было усваивать знания и вживаться в образ. Тут моё купание в Неве дало мне приятный бонус — возможность поваляться в постели и медленно (систематично) обогащать себя знаниями. Но как этого было мало! Я привык работать с намного большими массивами информации! А тут крохи, сущие крохи! Вот из-за этого и стал просматривать газеты… черт возьми! Неужели никто не видит, что газетная кампания по дискредитации царской семьи велась в прессе аккуратно и целенаправленно? Помнится, мне попалась статья Хабекировой, в каком только году я ее пролистал? Все-таки в двадцать первом… И в веке двадцать первом, да… Точно, так там зацепила фраза «Для реализации стратегии дискредитации используется определенный репертуар речевых тактик: это тактики обвинения, нагнетания отрицательного… непрямых оскорблений, навешивания ярлыков, умаляющих сравнений и др. Достижению заданной цели способствуют и использование метафорс негативной оценочностью, приемыиронии и сарказма». А ведь память не подводит, могу и сейчас цитировать страницы текста наизусть, чем всегда славился академик Коняев. После непродолжительного анализа понял, что все это в выделенных им статьях активно используется. Как писала Галочка Китайгородская: «Прежнее кухонное вольнодумство выплеснулось на газетные полосы — антитоталитарный сублексикон стал принадлежностью публичной коммуникации». И опять-таки в точку! Салонное вольнодумство стало пробивать дорогу в прессу, не смотря на все цензурные ухищрения! Что это? Цикличность процессов? Вспомнилось, некстати, но все-таки, как познакомился с молодой перспективной ученой в семидесятом… точно, Галочка только защитила кандидатскую и считалась серьезным специалистом французского языка. А у меня были нюансы в переводах писем нашей аристократии конца девятнадцатого века. Русский французский того времени, на мой взгляд, немного отличался от классического французского, вот Галочка и помогла мне с этими нюансами разобраться и подкинула толкового студента, который помог перевести серьезный объем писем, такие вкусные нюансы вылезли!