Цена империи. Чистилище

– Господа, прошу обойтись без политесов. Полученная контузия беспокоит меня, а две произнесенные речи это было несколько сложно, – произнеся это, я поморщился, показывая, как болит голова, демонстративно отпил мятной воды из аптеки доктора Пеля, поставщика лекарств для императорской семьи, а головушка у меня действительно раскалывалась. Учитывая, что анальгин[75] мне никто предложить не мог, то вот эта водичка, помогавшая мало, была хоть чем-то вроде лечения. Иные лекарственные средства, типа капсул опиумных у меня доверия не вызывали. Я пока что не мог разобраться – была эта головная боль результатом контузии или следствием взаимопроникновения двух личностей, одна из которых, моя собственная, все больше и больше интегрировалась в среду позапрошлого века. Так что приходилось терпеть да мятку хлебать.

Увидев, что мое предложение принято с видимым одобрением, сегодняшний рано начавшийся день уже многих государственных мужей откровенно утомил. Но предстояла еще тьма работы.

– Лев Саввич, что скажете, каковы настроения в империи?

Я обратился к министру внутренних дел, почти уверенный, что Маков начнет сейчас юлить и изображать бурную деятельность. Так и произошло. После пяти минут переливания красивых слов и выпускания густых клубов философического тумана терпение мое подошло к концу. Пришлось обрывать болтологию конкретным вопросом:

– Скажите честно, Лев Саввич, погромы будут?

Щегольские усы на упитанном холеном лице министра как-то мгновенно безвольно повисли, Маков как-то бесконтрольно сделал несколько глубоких вдохов и решился тихо произнести:

– Среди народа много ходит слухов, что царя взорвали нигилисты и жиды. Так что погромы ожидаются.

– И что сделано для того, чтобы погромы предупредить, или вы не понимаете, что сии эксцессы слишком негативно влияют на мнение о государстве во всем мире?

– Ваше императорское…

– Я же просил!

– Простите, Михаил Николаевич, силы полиции не безграничны, мы попытаемся оградить еврейские кварталы где сможем, но…

– А вы постарайтесь вообще все оградить, казачков привлеките. Чтобы не говорили, что полиция охраняет исключительно богатых евреев да берет с них за это мзду.

– Будет сделано.

– Вот и хорошо! А мы попросим Дмитрия Алексеевича отдать распоряжение выделять солдатские команды и казачьи отряды для предотвращения любых беспорядков. Господа! Гнев народа должен быть направлен не на кого попадет, а на того, кто действительно виновен в гибели членов царской семьи. Если будет доказано, что к этому приложили руку еврейские революционные организации, пусть берегутся! А если нет? Александр Егорович, что стало известно по расследованию взрыва?

– Пока известно немногое. Оценена мощность взрыва – это должно было рвануть до двадцати пудов взрывчатки мощности нитроглицерина. Скорее всего, применяли динамит, как такое количество взрывчатых веществ смогли пронести во дворец, представить себе не могу. Составлен список погибших работников Зимнего дворца, посетителей, погибших в момент взрыва. Есть список и тех, кто отсутствовал в момент взрыва на работе. Привлечены все силы корпуса, но быстрого результата ожидать сложно. Несомненно, было предательство со стороны работников и охраны дворца, иначе такое совершить было невозможно. Хочу сказать, господа, что сил корпуса совершенно недостаточно! Лишь с помощью армии и флота мы перекрыли все выходы из столицы, так что есть уверенность, что не все заговорщики столицу покинули.

– И сколько вам может понадобиться времени для расследования?

– Думаю, две недели, это если что-то удастся найти по горячим следам. Сейчас будем стараться определить круг причастных лиц…

– Не забудьте определить, кому это было выгодно! Тогда и круг подозреваемых станет значительно меньше.

Александр Егорович задумчиво покрутил ус, у него усы были длинными, аккуратно подстриженными, вытянутыми аккуратно параллельно земле, наследство его кавалергардского прошлого. Но сейчас он выглядел весьма и весьма озадаченным.

Потом Милютин и Гурко доложили о состоянии дел в армии и столичном гарнизоне, эти доклады были по-военному точными и краткими, что весьма меня порадовало. После этого я обратился к военным с просьбой помочь жандармерии кадрами.

– Господа! Я предлагаю объявить кадровый призыв в корпус жандармов. Это чрезвычайный призыв! Лучшие представители дворянства и настоящие патриоты обязаны помочь жандармскому корпусу. Нам нужны люди, готовые бороться с врагами империи и делать всё для того, чтобы наша страна смогла отбить это подлое нападение неизвестного пока что противника! Поэтому я хочу просить присутствующего тут Михаила Никифоровича: кроме освещения чрезвычайных мероприятий крайне важно начать массовую кампанию по усилению имиджа жандармского корпуса. Прошу простить, что допустил в речи англицизм, но он слишком точно описывает мою мысль.

На секунду я прервался, увидев замеревшего Каткова, который что-то записывал в блокноте, но при последних моих словах немного «подвис».