Цена крови

По приглашению архиепископа Вульфстана, который решил провести рождественский пост и последующие праздники в своей северной епархии в Йорвике, Этельред обосновался на зиму во дворце Вульфстана. После того как церковная обстановка была дополнена королевской мебелью и принадлежностями, здесь стало достаточно удобно для него, однако здание капитула казалось ему все же слишком маленьким. Он находил гнетущими изображения праведных епископов, взиравших на него с побеленных стен. Освещенные снизу свечами в канделябрах, а сверху – светом из верхнего ряда окон, они, казалось, смотрели на него с суровой неприязнью. Но сегодня, к его немалому неудовольствию, такое же неодобрительное выражение он видел и на лицах трех высших священнослужителей, которые позвали его встретиться с ними.

Архиепископ Кентерберийский и епископы Винчестерский и Лондонский сидели за столом, на котором лежало евангелие в искусно сделанном переплете и ряд каких-то свитков. Под Эльфехом был положенный ему епископский трон, и Этельред сердито поглядывал на него со своего относительно скромного кресла по другую сторону стола. Единственным свидетелем того, что он уже начал рассматривать как духовное судилище, был Идрик; но, если бы Этельред раньше догадался, чему собираются подвергнуть его эти несносные епископы, он не позволил бы даже Идрику сопровождать его. Битый час они были вынуждены выслушивать бесконечную хвалу несравненным качествам безупречной королевы Эммы.

Это был какой-то спектакль, пародия. Он сам назначил этих людей в их епархии, а они тем не менее, похоже, думают, что могут требовать у него отчета в его действиях.

Вначале он взирал на худощавую фигуру строгого и серьезного Эльфеха с невозмутимым спокойствием, однако вскоре оно сменилось гневом, когда архиепископ, которого он относил к кругу своих друзей, забросал его ссылками из Библии на поведение мужей и жен, а затем еще прочел многочисленные письма от разных прелатов, просивших милости для королевы у ее мужа.

Когда Этельред посмотрел на Эльфеха, чтобы ответить ему, он уже едва сдерживал свою ярость. Стиснув зубы, он признал мудрость их советов и согласился вернуть королеву и принять ее при дворе. Эльфех, по-прежнему строгий, но явно удовлетворенный, напоследок благословил его и вышел из комнаты, уведя за собой и двух своих спутников.

Король подождал, пока за ними закроется тяжелая дубовая дверь и пока не уйдет монах, проскользнувший через нее, чтобы забрать евангелие. После этого он резко встал со своего кресла, широким шагом подошел к столу и одним яростным взмахом смел все, что на нем стояло, на каменный пол. Свитки покатились по каменным плитам, жалобно задрожали свечи в серебряных канделябрах; и все же в голове у него продолжала барабанной дробью пульсировать охватившая его злость.

– Вы видели, они учили меня, как мне обращаться с моей собственной женой? – прорычал он Идрику, который весь этот разговор простоял в почтительном молчании. – Вы мой главный советник. Почему вы ничего не сказали в мою защиту?

– Каждый сам выбирает свои битвы, мой король, – ответил Идрик. – Кто я такой, чтобы оспаривать советы двух епископов и архиепископов Кентерберийского и Руанского, не говоря уже, – он жестом показал на разбросанные по полу свитки писем, – о целой куче аббатов? Ваша жена очень хочет вернуться в ваше окружение, судя по аргументам людей, которых она убедила просить за нее перед вами. В любом случае какое имеет значение, вернется королева Эмма ко двору или нет? Она всего лишь женщина. Сделайте ей еще одного ребенка и тогда сможете снова выслать ее в уединенное место.

Этельред недовольно заворчал и рухнул на массивный трон, только что оставленный Эльфехом. Он пнул свиток, попавшийся ему под ногу, и показал элдормену на кресло.

Слова Идрика были вполне справедливы. Однако из себя его выводило не то, что Эмма появится при дворе, а понимание того, сколько у нее этих чертовых союзников. Его первая жена жила полностью в его тени, и это было ее место. Эмма же искала расположения его элдорменов и высших духовных лиц, собирала информацию, общалась с влиятельными людьми. То же самое делала в свое время его мать, и ее амбиции привели тогда к убийству короля. Когда он неожиданно понял это, его испорченное настроение обернулось дурным предчувствием. К чему могут подтолкнуть Эмму ее амбиции в отношении собственного сына, и что может сделать она?

– У меня и так уже есть один сын, который жаждет моего трона, – пробормотал он. – И я не хочу, чтобы сын Эммы тоже смотрел на него с вожделением, пуская слюни. Я буду держать ее подальше от Эдварда.

– Отошлите Эдварда обратно в аббатство Или весной, – предложил Идрик. – Ему нет нужды даже видеться с матерью.

Этельред нахмурился: