Цена любви

Даже завтра я буду слишком зол, чтобы мыслить трезво. Наверно, не стоит нам видеться и в пятницу, но мне показалось, что будет уместно именно такое наказание.

Иначе она не поймет, и мы будем топтаться на этом месте всю жизнь. Терпеть ее ложь я не намерен. Дарина должна усвоить урок.

Рин

Я забила на учебу и осталась дома. Пила холодный капучино и размазывала по лицу слезы. Хотела как лучше, а получилось, как всегда. Сколько раз я пыталась хитрить с Киром, и всегда попадалась. Мало мне было урока в игровой после воровства. Мало мне было милосердного понимания, когда я соврала про Джерри. Нет, надо было провернуть этот хитрозадый фокус с квартирой у него за спиной, а потом еще и не менее хитрозадо ждать момент, чтобы признаться. Я знала, что будет катастрофа, если Кир выяснит все сам. Очевидно, она и произошла. Иначе, как он узнал адрес? Наверно поднял на уши все ФСБ с утра раннего в мою честь.

Пропустив занятия, я шаталась по дому, как призрак. Не могла найти себе места. Пыталась извиниться, но не отважилась даже набрать номер Кира. Написать? Но каждый текст сообщения казался мне глупым и бестолковым. Я раз сто переписывала и стирала, не отправляя ему.

Среда прошла, как в тумане. Я вроде бы слушала лекции, конспектировала, но душой была далека от примеров  и особенностей стокгольмского синдрома*. Кирилл не звонил,  и я все еще не осмеливалась набрать сама, но в четверг тишина стала невыносима. Прямо на лекции я достала мобильный и написала сообщение.

Прости меня, пожалуйста. Я виновата и готова принять любое наказание.

В ответ пришло лаконичное:

Я тебя понял.

Это все еще было холодно и отстраненно, но уже чуть больше, чем ничего. Вечером на мой адрес доставили пакет. В нем был мой ошейник и записка.

Я закусила губу почти до крови, погладила мягкую замшу ошейника, приласкала платиновое сердце и развернула листок с посланием.

Ты боялась, что Мастер тебя накажет. Полагаю, для лучшего урока тебе нужно принять кару за ложь именно от него. Жди завтра в 16.00, в кабинете на моем столе. Остальные инструкции получишь позже. Ошейник надень сама.

М.

Эти инструкции перепугали меня до чертиков. Ждать в ошейнике, обнаженной на его столе в четыре часа? Учитывая, что стол находится напротив двери в кабинет, и любой может войти, увидеть меня. Неужели он пойдет на такое?

Я зажмурилась, вспоминая, как Кирилл однажды пригрозил мне участием в экшене Николая. Это было сто лет назад и, скорее всего, он просто пугал, но фраза того дня четко врезалась мне в память.

Наказание не должно приносить удовольствие ни мне, ни тебе. 

Я часто задышала, пытаясь успокоиться. Я должна доверять ему даже в такой ситуации. Он не сделает ничего, что разрушит меня. Да, это будет неприятно, мне придется терпеть, но потом я стану лучше для своего Мастера. И сто раз подумаю, прежде, чем что-то утаить от Кирилла.

Нужно просто принять наказание. Мастер простит меня, если я выполню все его требования. Эти мысли меня немного успокоили. Я даже уговорила себя сходить на занятия в пятницу, чтобы не сойти с ума от волнения.

Сразу после лекций я поехала в Москва-Сити. Уже в здании зашла в туалет и сняла одежду, накинув сверху только пыльник, который завязала поясом. Самой неприятной оказалась процедура надевания ошейника. То, что было для меня таким важным ритуалом, сейчас отзывалось болью, потому что это были мои собственные руки, а не нежные пальцы Мастера. Я не смотрела на него снизу вверх, с нетерпением ожидая разрешения показать, как я рада служить ему.

Один раз, Рин. Больше никаких ошибок. Нужно искупить, выучить урок и двигаться дальше. Я смогу.

Спрятав вещи в сумку, я вышла из уборной и отправилась на этаж, который занимала корпорация Салманова.

В приёмной не было секретаря, что меня сразу немного успокоило. Я дважды принимала здесь экшен от Кирилла, и оба раза он все сделал безупречно. Уверена, что и сегодня не стоит волноваться ни о чем, кроме самого наказания.

Постояв минуту, ровно в четыре я дернула дверь на себя, вошла в пустой кабинет, скинула пальто, забралась на стол, встала на четвереньки.

Моментально я почувствовала себя не просто голой, а… Словно с меня содрали кожу и просветили рентгеном. Я была на обозрении. Если кто-то войдет….

Эту мысль я тут же прогнала, но она настырно возвращалась снова и снова. Тишина оглушала. Я немного замерзла. Колени почти сразу заныли. Взглянув на потухший монитор компьютера Кирилла, я увидела часы. Прошло всего десять минут, но для меня они стали мучительной вечностью.