Цена любви

Он погладил Салманова по щеке, стер каплю крови и облизал палец. Меня передернуло, а Кир даже не шевельнулся. Они о чем-то договорились, пока я валялась в отключке. Иначе покладистость Салманова я не могла объяснить. Правда его положение и не предполагало дерзкого протеста, как и обещания Агеева.

Я все еще была в шоке от Гараева-Дэвила, в шоке от Агеева, от Богомола- Антона, от Кирилла, от самой себя. Как я вообще оставалась в сознании – странное дело. Со мной случилось все самое ужасное. Почему же я не умерла или хотя бы не отключилась, а продолжаю чувствовать все и дрожать как осиновый лист?

Агеев закурил и подошел к Киру.

– Ты зря в это сунулся, Салманов. С самого начала. – Он выдохнул дым ему в лицо, развернулся и пошел куда-то прочь, бросив на прощание. – Развлекайтесь, ребята.

Гараев проводил Алексея взглядом и сразу обнял сзади Кирилла, что-то зашептал ему на ухо. Я не разобрала, но и слава богу. Вряд ли меня бы это порадовало. К тому же я изо всех сил старалась не слышать Богомола-Эндокринолога и абстрагироваться от его касаний. Я поймала взгляд Кирилл и старалась видеть только его, думать только о нем.

– Ау, – вскрикнула я, почувствовав в руке что-то острое, а потом теплое.

Похоже, Антон вложил мне в ладонь лезвие и заставил сжать. Кровь тут же выступила на месте пореза.

– Антон, не смей, – заорал Салманов.

Я расплакалась, возвращаясь из своего сладкого транса. Больно не было, но я чувствовала кровь, и от этого было жутко. Они ведь не будут просто трахать нас. Хотя Кириллу и обычный гейский секс покажется адом. Но одновременно с этим он увидит извращения Антона.

– Пожалуйста, не надо, – заскулила я.

Антон потянул меня назад за волосы, и я вскрикнула от боли.

– Стоп – раздалось над нами, словно из мегафона. – Гараев выйди. Ты мне нужен срочно.

– Но я… – заговорил Сергей куда-то.

– Быстро давай.

Это был голос Агеева. Наверно он за нами наблюдал через камеры или еще как-то. В любом случае я была рада отсрочке. А вот Антон, кажется, не очень. Он сам стал трястись не хуже меня, увидев на своих пальцах кровь. Провел еще раз мне по ладони, а потом размазал на внутренней стороне бедра, погладив через трусики.

– Какая сладкая девочка. Маленькая, целенькая, – ворковал он, не сводя глаз с кровавых разводов.

Я моментально прекратила дрожать.

– Позвольте послужить вам, Хозяин, – проговорила я, глядя на его пальцы и прогоняя прочь панику.

У меня был шанс. Я обязана была его использовать. Другой вряд ли представится.

– Хочешь послужить, девонька? А сможешь? – Он провел рукой по моим губам, пачкая их кровью.

– Я буду очень стараться, сэр. Позвольте раздеться для вас.

Я вспомнила, как Кир однажды рассказывал, что у Антона конкретный фут фетиш. Ему должны понравится мои ноги.

– Ножки ноют от сапог.

Я захныкала, изображая маленькую девочку.

Антон взглянул на Салманова, на меня. Я закусила губу и постаралась принять зашугано-невинный вид. Похоже, Богомол решал, сможет ли справиться со мной, если что. Я чуть поерзала и простонала, чуть всхлипнула.

Он потер пах и снял веревки с моих рук через минуту.

– Без фокусов девочка. Давай погладь себя, медленно, а потом снимай сапожки.

Я осталась стоять на коленях, исполняя его приказ. Кровь, кажется, остановилась, но ее все равно было много. Я касалась груди, живота, размазывала алую влагу по бедрам, чуть морщась от боли пореза.

– Больно, детонька? – спросил Антон.

Он стоял надо мной и надрачивал, словно завтра конец света. Я старалась не смотреть на член, боялась, стошнит.

Вместо ответа я снова захныкала. Больной ублюдок, кажется, любил это особенно.

– Снимай сапожки, крошечная. Мееедленно.

Я решила начать с левого. Антон присел ко мне и гладил грудь, пока я тянула молнию, стягивала сапог вместе с чулком.

– О, да, кисонька. Боже, какие пальчики у тебя на ножках.

Он понюхал сапог, вынул чулок и пососал его, отбросил в сторону, встал снова, продолжая онанировать.

– Второй, – приказал он.

Я медленно потянула молнию вниз. Ножницы скользнули мне в руку. Секунды превратились в вечность. Я словно в замедленной съемке ощущала металл и перекладывала ножницы удобнее, одновременно раскрывая. Резкий короткий замах, и вой Антона, которому я всадила острие в голень.

А потом все стало так быстро. Богомол упал на пол и скулил, пытаясь дотянуться до раны. Я рванула к Киру, но тут же вернулась к Антону. Сука, ножницы! Вытащив их из него, я схватила сапог и повторила удар по кровавой отметине на брюках только шпилькой. Антон схватил меня за ногу, рыча как гиена. Я сжала кулак и трижды ударила ему в нос. Он отпустил. Встав, пнула в пах, подняла ножницы, которые выронила, и поспешила к Киру.

– Дарина, мать твою! Ты что творишь?

– Спасаю твою задницу. – Я неуместно хихикнула, оценив свой дебильный юмор. Не могла не добавить: – Во всех смыслах.

Отрезав веревки не без труда, я едва не упала, потому что Кир осел на меня кулем, не сразу нашел равновесие. Слава богу, он устоял, и мы поспешили к двери.  Но едва вышли, то услышали выстрелы и крик:

– Всем лечь на пол, руки на голову.