Цена мира, или Леди для варвара (СИ)

- Кто это? Кто она? – слышал варвар за своей спиной женский шёпот и негромкие голоса мужчин.

«Немудрено», - внезапно подумал варвар. Он словно только сейчас понял, как выглядит гритка со стороны – в своём потрёпанном мятом платье с оборванными рукавами, с волосами, спутанными ветром, с отрешённым равнодушным взглядом.

Она выглядела так, словно её пускали по кругу всё время плавания, и пленница дошла до такой степени усталости и отупения, что больше не чувствовала собственного тела.

- Таур, - тихо сказала мать. – Надеюсь, ты не потащишь её домой? Понимаю, вы все молодые здоровые мужчины, и для разрядки вам нужна была женщина, но нести домой корабельную шлюху… Оставь её здесь, в порту! Ей помогут…

Он так стиснул зубы, что женщина испуганно смолкла.

- Запомни, мама, - отчётливо сказал её сын, и лицо его закаменело от сдерживаемой ярости. – Эта женщина будет жить в моём доме. Она не шлюха. И у неё никого не было, кроме меня.

Сейла была умной женщиной и знала, когда нужно смолчать. Хватило и того, что к ним прислушивались, и после слов сына шёпот смолк, а потом разгорелся с новой силой.

Она выяснит всё дома, а после найдёт способ избавиться от этой рыжей девки.

Капитан спустился с корабля последним. Жена и дочь бросились было наверх по трапу, но мужчина сделал знак оставаться на месте.

- Ну наконец! – крепко обняла его жена, а дочь, повизгивая, пыталась пролезть в тесный круг родителей, и Тар сгрёб её большой рукой, притягивая к себе.

- Как долго я тебя ждала! – сказала Марита, отрываясь, и жадно вглядываясь в глаза мужа.

- Отец, кто та девушка, которую ударила ножом Гела? – приставала любопытная Льека.

- Кыш! – строго приказала мать. – Об этой особе мы разговаривать не будем!

Но капитан неожиданно возразил жене:

- Льека уже почти взрослая, через месяц ей восемнадцать. Лучше, если она узнает от меня, а не будет собирать сплетни среди подружек и их матерей.

- Ты совсем с ума сошёл! – возмутилась Марита. – Учить ребёнка такой грязи!

- Помолчи, женщина! – сказал Тар сурово и повернулся к дочери. – Эта гритка заслуживает только жалости. Она купила мир провинции Реан ценой своей крови.

- Она возлегла на жертвенный круг? – ахнула Марита, а Льека побледнела.

- Бедняжка! – тихо прошептала девушка.

- Всё! – решительно оборвала Марика, укоризненно взглянув на мужа. – Ты расскажешь мне всё дома. – Идём же, милый, мы с Льекой приготовили такой праздничный обед!

Она увлекла за собой мужа, и больше до самого вечера они не сказали о рыжей гритке ни слова. Лишь ночью, лёжа на крепком плече Тара, Марика спросила:

- Он что, отдал её команде?

- Нет, - коротко ответил капитан, и они снова замолчали.

Капитан уже засыпал, когда жена толкнула его под бок.

- Мы должны забрать её к себе! – заявила она. – Служанкой, прачкой, кем угодно! Почему он не оставил её в Реане, если не захотел убить?

- Молчи, Мари, - устало сказал Тар, целуя жену в висок. – Он всего лишь мужчина, и он не устоял.

Женщина заворочалась, проворчав что-то очень похожее на «животное». Она ещё долго крутилась с боку на бок и вздыхала, и заснула с твёрдым намерением прямо с утра отправиться к Сейле.

В доме Таура Керта тоже долго не спали.

Они вошли в дом в полном молчании. До самого порога рин нёс Илис на руках, а когда хотел опустить на пол, Сейла воспротивилась:

- Неси её в чашу! – приказала она. – Да натаскай воды! Я не потерплю в доме насекомых, а на полу крови!

- Я сам помою её, - буркнул взрослый сын, опуская пленницу в большую каменную чашу, в которой мылись домашние.

- Здесь не бордель! – отрезала Сейла. – У себя в спальне делай, что хочешь, но мыться вместе я вам не позволю!

Рин, который немного остыл за дорогу, искоса взглянул на гритку. Она по-прежнему молчала, и даже не пискнула, когда Сейла рванула присохшую к ране ткань платья. Лишь лоб девушки покрылся испариной.

Керт невольно шагнул к Илис, но тут же повернулся и вышел, подхватив два огромных ведра.

Когда он вернулся, мать уже раздела гритку, и лицо у Сейлы было странное.

- Поставь воду и уходи, - приказала она, увидев, как сын замер на пороге, не в силах отвести взгляда от нагого женского тела.

Таур нахмурился, но не стал спорить. Дома командиром была мать.

Оставшись одна, женщина тяжело вздохнула, переводя взгляд на неподвижно замершую гритку. Та вела себя так, словно и не поняла, зачем её сюда принесли.

Когда Сейла стянула с девушки грязные тряпки, которые на ней были, то невольно замерла, оторопев. Её сын не был жестоким, но хрупкое тело гритки было всё в синяках и ссадинах. Они рассказали женщине больше, чем мог бы рассказать сын. Поблекшие, уже старые – на кистях и тонких щиколотках, свежий, с явными следами жёстких пальцев – на шее, старые ссадины на спине, как будто незнакомка занималась с её сыном любовью прямо на шершавом камне скалы. Локти и колени тоже были сбиты. Немудрено, что гритка находилась в оцепенении. То, как обращался с её телом Таур Керт, вряд ли можно было назвать любовью.

Каково же ей было в открытом море, когда невозможно было даже выйти из каюты?