Цена нелюбви

Кевину понравилось. Он умолял меня перечитывать «Робин Гуда» снова и снова, пока не заучил целые эпизоды наизусть. Я и теперь не знаю, увлекся он именно этой историей, потому что она совпала с его состоянием, — ему хватало сил слушать, но он был слишком слаб, чтобы притворяться безразличным, — или что-то пленило его воображение. Как многие дети, вовлеченные в самую гущу стремительно развивающейся цивилизации, он, видимо, нашел комфорт в атрибутах, вполне доступных пониманию десятилетнего мальчика: в запряженных лошадьми телегах, луках и стрелах. Кевин интуитивно оценил антигероя; вероятно, ему понравилась идея грабить богатых и раздавать награбленное беднякам. (Или, как ты язвительно заметил тогда, может, он просто будущий демократ).

Я никогда не забуду те две недели, и уж точно неизгладимым воспоминанием останется утро, когда Кевин нашел в себе силы выбраться из кровати, сообщил мне, что оденется сам, и попросил выйти из комнаты. Я подчинилась, пытаясь скрыть разочарование, а когда чуть позже вернулась спросить, что ему хочется на ленч, может, опять похлебку из моллюсков, он раздраженно дернул головой. «Мне все равно», — услышала я пароль его поколения. «Может, сандвич с сыром на гриле?» — «Да мне насрать».Что бы ни говорили о быстром взрослении детей в наши дни, я содрогаюсь, сльша эти слова от десятилетнего ребенка. Я ретировалась, но успела заметить, что его губы снова кривятся, как прежде. Я должна радоваться, сказала я себе; ему лучше. Лучше?Ну, не по отношению ко мне.

Однако его температура не поднялась так высоко, чтобы иссушить семена крохотного, зарождающегося интересак пеплу. На следующей неделе я увидела, как он сам читает «Робин Гуда». А позднее я помогла вам купить его первый лук со стрелами в магазине спортивных товаров и построить мишень на гребне нашего отлого поднимающегося заднего двора и молилась, чтобы это робкое увлечение нашего первенца пережило хотя бы подготовительный период. Я была за обеими руками.

Ева

24 февраля 2001 г.

Дорогой Франклин,

Сегодня я навещала Кевина. У него синяк во всю левую щеку, нижняя губа распухла, костяшки пальцев ободраны. Я спросила, все ли с ним в порядке, и он сказал, что порезался во время бритья. Может, когда сидишь взаперти, самые неудачные отговорки кажутся шутками. Он с ощутимым удовольствием отказал мне в доступе к своим проблемам; а я не настаивала. Да и кто я такая, чтобы мешать его редким развлечениям. После свидания я могла бы пожаловаться тюремному начальству на ненадлежащую защиту нашего сына, но, учитывая ущерб, нанесенный Кевином его сверстникам, возмущение парой царапин казалось мелочными придирками.

Я отбросила прочие вступительные фразы. Мне все больше безразличен его комфорт во время моих визитов, поскольку его собственные усилия нацелены единственно на то, чтобы мне было не по себе.

— Кое-что не дает мне покоя, — перешла я к сути. — Я почти понимаю спонтанные приступы бешенства, когда злоба изливается на любого, кто попадается под руку. Как случилось с тем тихим, скромным гавайцем год или два тому назад...

— Брайан Йосуги, — подсказал Кевин. — Он держал рыб.

— Семь коллег?

Кевин насмешливо поаплодировал мне.

— Две тысячи рыб. И это был ксерокс. Парень ремонтировал копировальные машины. Девятимиллиметровый «глок».

— Я рада, что этот случай удостоился твоей экспертной оценки.

— Он жил припеваючи, — заметил Кевин. — Это был тупик.

— По-моему, Йуги...

— Йо-су-ги, — поправил Кевин.

— Очевидно, не имело значения, кем были те работники...

— Парень был членом гавайской Ассоциации по защите карпов. Может, он решил, что это дает ему право на недовольство.

Кевин красовался. Я ждала, пока не убедилась, что его короткая речь закончена.

— Но ваша вечеринка в спортзале была «Только по приглашениям».

— Все мои коллегине спонтанны. Возьмем Майкла Макдермотта, прошлый декабрь, Уэйкфилд, Массачусетс, «Эджуотер текнолоджи», АК, дробовик двенадцатого калибра. Конкретные цели. Бухгалтеры. Все, кто имел отношение к вычету двух тысяч баксов из его зарплаты...

— Кевин, я не хочу говорить ни о Майкле Макдермотте...

— Он был жирдяем.

— ...ни об Эрике Харрисе и Дилане Клиболде...

— Слабоумные. Создают плохую репутацию массовым убийцам.

Франклин, я говорила тебе, что он одержим теми колумбинскими парнями, перещеголявшими его на шесть жертв всего лишь через двенадцать дней после четверга;я уверена, что упомянула их только для того, чтобы взбесить его.

— По крайней мере, Харрис и Клиболд любезно облегчили бремя налогоплательщиков быстрым уходом из жизни.

— Нытики просто пытались раздуть число жертв.

— Почему ты этого не сделал?

Он, похоже, не оскорбился.

— Зачем облегчать всем жизнь.

— Всем вроде меня.

— Включая тебя, — спокойно сказал он.

— Конечно. Но почему Дана Рокко, а не другая учительница? Почему именно те дети? Что сделало их такими особенными?

— Ну, они мне не нравились.

— Тебе никто не нравится, — уточнила я. — Они выиграли у тебя в кикбол? Или тебе просто не нравятся четверги?