Цена ошибки

С добыванием мяса возникли определённые трудности. Тело было слабым, руки тряслись, а любое движение вызывало вспышки боли и чёрные пятна перед глазами. Кроме того, не было ни ножа, ни острого камня – ничего, чем я смог бы разрезать шкуру.

Провозился я долго. Смог лишь стащить зверя с палки и уже с помощью неё наковырять себе мяса из дыры в шкуре. Не скажу, что испытывал радость, поедая мясо без какой-либо обработки. Я старался не думать об этом. Умирать мне не хотелось, ни от голода, ни от ран. Но если со вторым я пока ничего не мог поделать, то возможность утолить голод у меня была, и я не собирался её упускать.

Наверное, после своей трапезы я выглядел жутковато: руки были испачканы по самые локти, что уж говорить о лице. От липкой, сладковатой крови кружилась голова, тошнило, но я лишь торопливо глотал, не желая расставаться с тем, что добыл с таким трудом.

Вытерев лицо краем располосованной рубашки, на которой моя собственная кровь давно уже запеклась, я отполз от туши подальше и облегчённо привалился к стволу дерева. Стоит признать, что это был не самый лучший из моих обедов, и повторять его мне совершенно не хочется. Но главное, я сыт.

Меня сморило. Я даже толком не понял, когда успел уснуть. Может, просто потерял сознание? Не знаю, но когда очнулся, вокруг всё белело от густого тумана. Утро?

Шевельнувшись, я зашипел. Память тут же подбросила картинки о том, что произошло не так давно. Замутило. Приоткрыв рот, я глубоко вдохнул и выдохнул. Нахмурился. Что-то было не так.

Прислушавшись к себе, я понял, что боль уже не такая сильная, как была ещё недавно. Да и общее состояние не слишком уж и плохое для человека, которого некоторое время назад едва не разорвали когтями пополам. Преувеличиваю, конечно, но имею право. По идее, я сейчас должен был валяться без сознания с высокой температурой. Или вовсе быть мёртвым.

Пить хотелось ужасно, а ещё – снова есть. Покосившись на лежащую тушу, я поморщился. И не столько оттого, что снова придётся утолять голод сырым мясом (с этим я уже смирился), а по той причине, что достать это мясо весьма непросто.

Пошевелившись ещё раз на пробу, я с изумлением поднял лохмотья, оставшиеся от рубашки, и принялся рассматривать раны. Чёрт бы меня побрал, если мои глаза меня обманывают!

Конечно, раны не затянулись за одну ночь (или сколько я там был без сознания?), но выглядели так, будто после инцидента прошло по меньшей мере пару недель! Края ран даже не думали припухать или гноиться. Как такое вообще возможно? Что за фокусы, и смогу ли я потом расплатиться за это?

В голове вроде бы что-то такое смутно всплыло, но я не успел схватить скользкую мысль за хвост. Посидев с минуту, пытаясь возродить воспоминание, плюнул на это дело и, пошатываясь, поднялся на ноги. Сделать это было… сложно, но, к моему удивлению, возможно.

Доковыляв до мёртвого хищника, я рухнул на колени и с отвращением поглядел на усеянную муравьями открытую рану на горле. Не понимаю, как на запах крови ещё не сбежались все дикие звери. Не сомневаюсь: эта смертоносная машина была тут не одна. Это несколько тревожило и заставляло действовать быстрее.

Я не стал снова пытаться порвать шкуру пальцами. Во-первых, она была прочной, а во-вторых, мои пальцы слишком слабы для такого дела. На этот раз я вооружился палкой. Кто-нибудь пробовал пилить шкуру зверя палкой? Нет? А я пробовал. Не слишком удобно, но когда нет альтернативы, приходится сжимать зубы и упрямо продолжать. Кстати, зубами я себе тоже помогал, ими получалось лучше, чем пальцами. Чувствовал себя при этом кем-то вроде дикаря, но в данный момент мне было откровенно плевать на приличия и прочую чушь, которая здесь могла быть даже опасной для жизни.

Я настолько увлёкся этим делом, что обо всём забыл. Мною овладел какой-то азарт, от которого я отошёл только тогда, когда удовлетворил голод и отодрал (отгрыз?) себе несколько разлохмаченных кусков мяса, которые аккуратно и бережно завернул в листья.

Закончив с этим, я с сожалением поглядел на мёртвое тело зверя. Оставлять столько мяса не хотелось до жути, но я понимал, что дальше оставаться рядом с ним попросту опасно, и потому поковылял от этого места подальше. С собой прихватил добытое мясо в листьях и палку. Обживаюсь потихоньку, вещами всякими обрастаю. Ещё немного, и дом себе построю, до этого счастливого момента осталось всего ничего – лет так сто.

После еды хотелось пить, а ещё всё зудело оттого, что кожу стягивала засохшая кровь. К запаху уже вроде привык, хотя и понимал, что для всех остальных обитателей он как указатель или маяк.

Выход нашёлся в тот момент, когда я, спустя некоторое время, набрёл на поляну, на которой рос лопух. Может, конечно, это был не он, но по виду очень даже похож. Вот только несколько смущали размеры: самый мелкий лист был примерно метр на метр. Никогда ещё таких больших лопухов не видел. Но, может, здесь какая-нибудь идеальная почва, кто знает? Точно не я.